Интервью с режиссёром и сценаристом постхоррора «Сёстры»

24 ноября в прокат выходит триллер «Сёстры» с Ирой Старшенбаум и Никитой Ефремовым. Дмитрий Бортников поговорил с режиссёром и сценаристом фильма Иваном Петуховым. Он рассказал, почему выбрал для дебюта постхоррор, и вспомнил, с какими сложностями пришлось столкнуться на съемках.

Дмитрий Бортников: В России очень любят страшные фильмы, но почему-то до вас никто в стране не снимал постхорроры. Как вам пришла идея дебютировать в полнометражном кино именно с этим поджанром?

Иван Петухов: Попытки снять в России постхоррор, строго говоря, были. Например, недавний «Побочный эффект» Алексея Казакова – честная попытка зайти на эту территорию, хотя в итоге там всё и свелось к хоррору классическому. Возможно, там это было вопросом взаимодействия с продюсерами: есть ощущение, что творческой группе фильма пришлось уступить.

В случае с «Сёстрами» все понимали, что это авторское кино, и способствовали тому, чтобы заложенные в него идеи были реализованы. А авторский почерк для постхоррора – один из ключевых элементов. Благодаря этому и получилось, что мы не только сняли нужный фильм на важную тему, а ещё и сделали и собираемся выпускать первый постхоррор в России.

Другой вопрос, почему история о домашнем насилии показана не как драма или трагедия, а именно как хоррор. Здесь у меня ответ один: потому что истории женщин, переживающих домашнее насилие – хоррор, происходящий в реальности, и достаточно прочитать хоть одну, чтобы понять, о чём я. А после сотни и вовсе становится очевидно, что языка драмы просто не хватит. В итоге мы не пошли на компромисс, а отталкивались от того, чем на самом деле является эта история.

При этом ужас, о котором мы рассказываем — не просто реален, но буквально находится по соседству. Каждый раз, когда я говорил о том, какую тему исследую, у собеседников всегда находился пример из реальной жизни, из «вторых» или даже первых рук. Всегда. Мы заходим в соцсеть и пролистываем очередной вопиющий сюжет о насилии, привычно удивляясь глупым комментариям под ним. Слышим вечером дома грохот и крик из квартиры выше по этажу и делаем громче фильм, который в этот момент смотрим. Реальность темы заставила искать внутри жанра более серьёзный, даже уважительный стиль, и постхоррор со своим акцентом на психологизме стал решением.

«Сёстры» не сразу стали такими. Сначала в фильме было много элементов классического хоррора, но с каждым драфтом сценария становилось ясно, что «пугалки» там лишние – обволакивающий, накапливающийся ужас и ежедневное существование в нём работали и без них. Поэтому к финальному драфту мы все скримеры и клише традиционных ужастиков вычистили напрочь. Так и родился постхоррор с акцентом на атмосферу.

ДБ: В компании Базелевс принято перед полнометражными картинами сначала снимать короткометражки, которые позволяют понять и увидеть всё, что хотят сказать создатели. Вы снимали что-то подобное перед стартом работы над «Сёстрами»?

ИП: Короткометражки — отличный proof of concept для хоррора, и, к примеру, прекрасная «Мама» Мускетти или «И гаснет свет» из них и вышли. Но мне всё-таки ближе другой подход. Сначала я всегда стараюсь сформулировать концепт, а уже от него идти к синопсису и сценарию — переходя от общего к частному, ты можешь позволить себе больше вариативности внутри без угрозы разрушить замысел. С «Сёстрами» так и было. Думаю, это следствие рекламного опыта – начинать с идеи и постепенно двигаться к воплощению.

ДБ: Кто придумал постер с изображением рук? Он невероятный, и его хочется рассматривать бесконечно, находя всё новые грани.

ИП: Я. Хотелось найти какой-то особенный образ – лаконичный, ёмкий, но при этом содержащий в себе конфликт, отражающий мифологию и тональность фильма, да ещё и избегающий жанровых клише. Благо, такой образ нашёлся, а фотограф Володя Морозов и дизайнер Женя Бакина превосходно его воплотили.

Я всегда стараюсь придумывать главный визуал сам, потому что это отражение всего фильма в одном изображении, но «Сёстры» – всё-таки большое кино, и было сомнение, что тут мне дадут развернуться, как раньше. Большая удача, что сомнения оказались напрасными, и мы были на одной волне и с продюсерами, и с прокатчиком, так что многое из задуманного удалось воплотить.

Если брать за эталон проекты A24, где концептуальная целостность распространяется на весь визуальный стиль от графического оформления до мерча, то нам ещё многое предстоит сделать, но «Сёстры» — важный и редкий в нашей индустрии шаг в этом направлении.

ДБ: В «Сёстрах» вы используете угольную анимацию. Почему вы выбрали именно такой формат?

ИП: Когда в мире есть Роберт Эггерс, прорабатывающий до мельчайших подробностей стиль своих картин, хочется хотя бы стремиться к такой же цельности. Угольная анимация стилистически продолжает образность «Сестёр», где уже есть и чёрный снег, и пепел. К тому же, это ручной труд с реальными фактурами снега, шероховатостями и т.д. — и это очень ощущается при просмотре, действует сильнее. В общем, ребята из уральской студии «Светлые истории», которых пригласил в нашем проекте поучаствовать продюсер Владимир Комаров, проделали огромную работу, вложили много сил, времени и таланта, и не зря – при всей болезненности образов, эту анимацию хочется смотреть и пересматривать.

Насколько это традиционно для хорроров? Если вспомнить «Бабадука» и менее известный «Коко-ди Коко-да», то это вполне себе используемый инструмент, вопрос уместности. В нашем случае анимационная часть и необходима, и украшает фильм. А заодно и говорит о том, что поле возможностей для авторов шире, чем кажется на первый взгляд – и нужно использовать любые методы и техники, лишь бы донести задуманное и добиться нужных эмоций, и не останавливаться в поиске. Наш «мультфильм» задумывался документальной ТВ-передачей о Сёстрах, а в итоге выглядит так — и это большой шаг вперёд для всего фильма.

«Бабадук» / The Babadook (2014)

ДБ: Расскажите про команду, работавшую над «Сёстрами». Как вы собирали людей?

ИП: Обсуждая с продюсерами (Лалой Рустамовой из Базелевса, Володей Комаровым и Сергеем Милсом из Event Horizon / Magic) будущую команду, мы сделали ставку на тех, для кого этот фильм – первый, один из первых или, по крайней мере, не «очередной» — в отсутствие привычной колеи создавать новое гораздо легче, да и мотивация выше. В процессе и на post-production к команде присоединились гораздо более опытные люди, но уровень мотивации не изменился: кажется, все в команде понимали, что это редкий материал, и работали соответственно.

В итоге это видно и по совсем «нездешнему» изображению от оператора-постановщика Максима Смирнова, и по особенному вещественному миру от художника-постановщика Марфы Гудковой и их департаментов, и по «эволюции» одежды героев (это цех Маши Назаровой), и по наконец-то незаметному благодаря Асе Порох гриму, как в недавнем «Мейр из Исттауна» с Кейт Уинслет. А ещё по нервному монтажу, звуку, музыке, цвету, графике, титрам и так далее. В каждой минуте «Сестёр» десяток отличных идей и за каждой — неравнодушные люди, которые их придумали.

Вместе нам из множества элементов удалось создать вязкую, тягучую, трясиной засасывающую внутрь атмосферу постхоррора. На площадке заходящие в построенную специально для съёмок квартиру говорили, что внутри тяжело находиться, а ведь никаких типичных хоррор-элементов там не было. Только сужающийся день за днём коридор. Только болезненный паттерн на стене. И засасывающий в себя узор абажура. И чуть неровная плитка на кухне, ты её не замечаешь, а она подсознательно раздражает. А всё вместе — тревожит и создаёт внутренний дискомфорт. И ведь это происходило в декорации — на экране всё выглядит и звучит ещё более выпукло и ощутимо, и это не говоря о сюжете, актёрах и теме. Уверен, и зритель это прочувствует, а значит, команда старалась не зря.

ДБ: Что было самым сложным и неожиданным на съемочной площадке? Правда ли, что снимать ужастики очень весело?

ИП: Думаю, обычно так и есть, но в нашем случае речь идёт не о легковесном «развлекательном» ужасе, а о глубоком, болезненном, реальном страхе. В том числе поэтому атмосфера на площадке была доверительной и дружеской: снимая фильм в конце зимы и начале весны, мы скрывались в нём, как в оазисе, понимая, что создаём важное и нужное. Кроме того, фильм психологически очень откровенный и даже интимный – в нём много «открытых ран», и без взаимного доверия, уважения и сотворчества ничего бы не вышло. К счастью, всё это у нас было.

Что касается сложностей, здесь всё очевидно. Натурные съёмки зимой — всегда непросто, хотя грех жаловаться на холод, когда вся команда здесь же, а Ира Старшенбаум и вовсе лежит на протяжении десяти дублей в снегу и почему-то не жалуется.

Сложной была однокадровая сцена побега с разворотами камеры на 360 градусов около дома, практически в чистом поле. Насколько простой и естественной она выглядит в фильме, настолько сложной была во время съёмок. Пришлось отогнать подальше почти всю команду и синхронно бегать за камерой, потешая прохожих вдалеке.

Трудно далась сцена со сгоранием человека и квартиры. Мне хотелось обойтись в ней без графики, чтобы зрители если и не знали, то чувствовали, что это настоящий, жуткий и реальный огонь, ощущали его жар. Поэтому готовились мы к этой сцене долго, а снимали быстро — и каскадёрская бригада не подвела, за что им большое спасибо.

ДБ: И напоследок, какие ужастики вы сами любите и что вам запомнилось из последнего?

ИП: Прозвучит странно, но хорроры — основа нашего с женой вечернего семейного просмотра. Кажется, мы посмотрели их все и скатились до фильмов с рейтингом пять и ниже, но хорошее порой тоже появляется.

Из последнего достойного — всеми расхваленный «Варвар» Зака Креггера, который хорош как минимум по структуре, но не только. «Род мужской» Гарленда с Джесси Бакли очень сильный, хоть и как будто больше сконструирован автором, чем прожит.

Недавно наткнулись на «Приглашение» Карин Кусамы — фильм присутствует в большинстве подборок постхорроров, хотя по мне это, скорее, камерный триллер, но держит в напряжении он, в любом случае, потрясающе. «Агнец» от А24 дался мне тяжеловато, хотя умом понимаю, что это что-то свежее. Впрочем, «Маяк» Эггерса я вообще посмотрел за четыре вечера, настолько всё во мне ему противилось, при том что его же «Ведьма» – замечательная.

Раз уж вспомнил о «Ведьме», то пойдём и по более ранним – та же «Тельма» Йоакима Тримера или «Оно следует» – прекрасные и по стилю, и по содержанию. Первая мягче, а второй ближе к классическому хоррору, но оба фильма, определённо, стоит посмотреть.

Впрочем, ни я сам, ни мы вместе не выискиваем постхорроры специально, а в отсутствие новых пересматриваем старые, от комедийных ужастиков (лучшие — «Хижина в лесу» и «Убойные каникулы») до хорроров, которые никому никогда не посоветуешь. Например, недавно пересматривали подряд два фильма Паскаля Ложье. И если его «Мучениц» не стоит рекомендовать вообще никому, то «Страна призраков» по мне – почти идеальный хоррор, с потрясающими твистами и эмоциональными качелями.

«Коко-ди Коко-да» / Koko-di Koko-da (2019)

Из редкостей назову еще один фильм – «Коко-ди Коко-да» Йоханнеса Нюхольма. Это тяжелая для просмотра картина, но при этом потрясающе сделанная. Фильм создает длинный шлейф, который тебя догоняет после просмотра, и ты перестаёшь думать и начинаешь чувствовать, о чём это всё было. Бесконечный ужас потери выражается в фильме в самой дикой из форм — зато в итоге бьёт безотказно.

Из тех хорроров, что пересматриваешь раз в год и каждый раз у них учишься, назову ещё два. «Приют» Хуана Антонио Байоны для меня – важнейший фильм ужасов и пример того, как нужно делать хорроры не «на один раз», а «навсегда». Совершенно опустошительный.

Второй фильм — «Мама» Андреаса Мускетти (сделанный ещё до того, как он снял два «It» – хороший и второй). По мне, и «Приют», и «Мама» — новая классика хоррора, настоящее кино высочайшего уровня и ответ всем, кто до сих пор считает «ужастики» дешёвым жанром.

ДБ: Действительно внушительный список прекрасных жанровых работ, которые стоит посмотреть каждому! Спасибо за разговор, и желаем успехов в прокате.

«Сёстры» в кино с 24 ноября.