Алмазы без огранки: Топ-9 якутских фильмов ужасов

Согласно популярному мнению, в Советском Союзе не было ни секса, ни хоррора. Поэтому предсказуемо, что в начале 1990-х постсоветские экраны заполнились обнаженкой, которая быстро разрослась в ветвистый рыночный сегмент. Хоррор не мог стать столь же успешным рекламным оружием, так что дела у жанра шли хуже: в России и других бывших республиках случались единичные жанровые эксперименты, но полноценной индустрии нигде не складывалось. Единственным исключением стала Республика Якутия (Саха), где хоррор возник в 1990-е и уже в середине нулевых заполнил местные кинотеатры. Долгое время его ключевым поджанром был тубэлтэ — мистическое кино о местных призраках, связанных с шаманизмом и культом предков. Но постепенно якутские режиссеры стали обращаться к другим традициям и тропам, и якутский хоррор разнообразился не только количественно. Мы приготовили список лучших якутских фильмов ужасов. Всем киинэ!

«Проклятая земля» / «Сэтээх сир»
(реж. Эллей Иванов, 1996)

Муж, жена и их улыбчивый малыш приезжают в невообразимую глушь земляного цвета. Женщине тревожно на новом месте, о котором она уже слышала недоброе; муж считает, что скоро все образуется, ведь приедут друзья, а коммунальщики проведут телевидение. Этих чудес, конечно, не произойдет, зато земля заговорит с героями страшными голосами.

Если смотреть «Проклятую землю» (первый культовый якутский фильм и первый полноценный тубэлтэ) без задранного носа, то она покажется не дешевой подделкой, а талантливым крафтом, завораживающей аппликацией из цветной бумаги. Игры с цветами, фильтрами, экспозицией и звуковыми эффектами сделаны простенько, но органично сочетаются с пятидесятиминутным сюжетом про исторические травмы. В 1930-е годы темных духов местности изгнал шаман, но Красная армия не дала завершить обряд, и теперь ярко-синие призраки пришли снова. 1996 год, заново открываемая якутами родина показывает свои ноющие рубцы — и прекрасно, что режиссер Эллей Иванов передает это немного сбивчивым, но искренним языком.

«Тропа смерти»
(реж. Анатолий Сергеев, 2006)

В 2006 году «Тропа смерти» (бюджет — меньше миллиона рублей) окупилась за первую неделю проката, поэтому позже именно с нее стали отсчитывать взлет якутских фильмов ужасов. В 2008 году вышел сиквел картины, который тоже написал и поставил якутский телеведущий и будущий актер дубляжа Анатолий Сергеев.

Именно сюжетная и стилистическая рифма старого и нового, камлания шамана под группу «Биопсихоз» в свое время и сделали фильм хитом якутского проката. Хотя «Тропа смерти» начинается тревожным закадровым голосом, читающим титр об обряде «рассекания» шамана, этнографический хоррор тут сразу смешивается с коленочным мамблкором про призраков. 13 июля парни с кличками Молчун, Зануда, Длинный, Милхаус и Журналюга едут за город напиться. Пока якут Молчун замечает мрачные знаки и толкает предупреждающие речи, его друзья шутят про первых жертв и коров, а затем оскверняют шаманское дерево. Вскоре злобный дух из нижнего мира начинает мстить за пренебрежение к народной вере и разбрасывание пивных бутылок, хотя ради саспенса настигает героев десяток незабываемых диалогов спустя.

«Наахара»
(реж. Мария Калинина, 2007)

Сюжету «Наахары» нужно поверить на слово: любитель бильярда и паранормальных явлений не знает, о чем писать диплом за два месяца до защиты. Друг предлагает поехать в заброшенный балаган близ его родной деревни, в котором горит керосинка и бродит странная тень. Выясняется, что рядом есть еще и заброшенный поселок, так что друзья (в компании есть третий, разумеется, ни во что не верующий) отправляются на поиски.

Актеры в «Наахаре» смеются так же натужно, как их герои живут студенческой жизнью. Зато любопытно наблюдать, как хоррор-компонент планомерно вырастает из сведения акустического и визуального планов (точно так же было и в «Проклятой земле»). Реплика «смотрите» тут же подхватывается зумом из-за надгробий с красными звездами. Фраза «я что-то вижу» обрушивает камеру на землю. В саундтреке звучит оркестр голосов, а не инструментальная или электронная музыка. Весь фильм держится на перетекании слышимого в зримое, на диссонансах между ними, и это решение особенно удачно подходит для выворачивания якутской повседневности темной стороной: люди с якутской внешностью и русскими именами, пишущие кириллицей по-якутски, наконец слышат и видят одно и то же.

«Бесплодные земли» / «Сибиэннээх сир»
(реж. Константин Тимофеев, 2008)

Если «Тропа смерти» и «Наахара» ввели в пасторальный тубэлтэ молодых героев, фанатеющих от «Охотников за привидениями», то в «Бесплодных землях» жанр скрестился с японским трэшем.

Молодая учительница попадает по распределению в далекий улус и переезжает туда с маленькой дочкой. Закадровая якутская речь пророчит несчастье, кассирша в аптеке предупреждает героинь об опасности, тревожная музыка, заросшая дорога, но весь серьезный саспенс исчезает при встрече с первой местной жительницей. Прибивая к бревенчатой избе афишу спектакля «Токио Чэгиэн Салгына», она громко взвизгивает при виде мамы и дочки, экспрессивно себя ведет, а затем дубасит бревном прохожую старуху, крикнувшую героиням бежать. Дальше все как по маслу: странные персонажи с бензопилами, поедающие лапшу призраки, нелепые звуки и подчеркнуто дешевые спецэффекты. При этом снова любительски поставленные (здесь еще и намеренно смешно) тропы подпитывают крайне серьезный разговор о поиске якутской национальной идентичности.

«Наахара 2: Священная земля»/ «Наахара 2: Ытык сир»
(реж. Евгений Павлов, 2011)

Сиквел, снятый продюсером «Наахары», происходит в той же вселенной, но не продолжает сюжет первой части. Две молодые пары едут отдохнуть на природу, но случайно набредают на заброшенную деревню Наахара, где некогда пропали персонажи оригинала.

Евгений Павлов (один из главных хоррормейкеров Якутии) развивает уже устоявшийся в местных фильмах ужасов тренд: реальность двоится еще до встречи с потусторонним. В «Наахаре 2» друг с другом сливаются русская и якутская речь, изображение основной камеры и картинка с портативки главного героя, который фиксирует путешествие «для истории». Играющая в машине западная поп-музыка накладывается на тревожные переливы хомуса, которые слышны лишь зрителю. Наконец, образ размытой правды поддерживается и на уровне сюжета: двое из героев не догадываются, что их партнеры раньше были вместе.

Ближайшим стилистическим родственником «Наахары 2» можно назвать «Поймать ведьму» (2008), российскую малобюджетную перепевку «Ведьмы из Блэр» (1999). Хотя якутский фильм и не позиционировался как found footage, он, безусловно, содержит черты этого поджанра. Но главное, что, как и в «Поймать ведьму», коленочная картинка и естественная сбивчивость речи рождают осязаемую документальность, в которую тянет всматриваться, как в странноватые сториз с чьих-то прогулок.

«Паранормальный Якутск»
(реж. Константин Тимофеев, 2012)

Недостижимая вершина безбюджетного found footage, в котором естественно даже то, что паранормально. Матерящиеся полицейские заходят в заваленный хламом дом, обнаруживают там труп девушки и видеокамеру. Далее начинается пленка.

Андрей находит дом на лето, его девушка Сардана покупает камеру. Теперь она постоянно снимает бойфренда, окрестности, людей и собак, пытаясь отыскать сюжет для вступительных экзаменов на оператора. Его подарит новое жилье, где на сам-себе-режиссеров начинает охоту другой подглядывающий: албасты — питающийся людьми дух, о котором заботливо оповещал начальный титр.

«За три штуки, короче, она согласилась, но там, короче, убитый дом, п**дец», — раскрепощенная русская речь, которую в российском кино являли разве что «Страна ОЗ» (2015) или «Комбинат Надежда» (2017), здесь наслаивается на фабулу «Паранормального явления» (2007). Даже близкие к наигрышу интонации кажутся натуральными: в эти моменты герои выглядят обычными людьми, которые просто смущаются перед объективом. За счет естественности фраз и ручной подвижной картинки заимствованный сюжет не торчит, как пружина из матраса, а удерживает самобытное кино. К тому же оригинальность якутских пространств сама по себе видоизменяет любое заимствование — Константин Тимофеев проворачивал это еще в «Бесплодных землях». В 2015 году этот снятый за 60 тысяч рублей фильм собрал в прокате более 1,2 миллионов рублей.

«Үөр»
(реж. Евгений Павлов, 2013)

В фильмах Евгения Павлова встречаются оба типа рассказчиков, часто используемых в якутском хорроре: введенный в сюжет персонаж («Сээттэх» (2010), «Иччи», 2011) и закадровый голос, читающий предисловие («Наахара 2»). В «Үөр» рассказчик подчеркнуто авторитетен: говорящий по-русски лама, который сидит в затемненной комнате со скипетром в руках и рассказывает о якутской семье, столкнувшейся со злом.

В домашнем погребе девочка находит загадочный предмет. Тут же она начинает слышать странные звуки и вскоре убегает с урока русского языка из-за панической атаки. Виноваты отнюдь не деепричастные обороты: оказывается, девочку терзает дух давно умершей удаганки (шаманки), который жил в найденном предмете.

Как и многие якутские хорроры, этот фильм интереснее в идейном ключе, чем в формальном. Одни образы власти здесь наслаиваются на другие: лама-рассказчик, школьная учительница, занятые родители, бесполезный православный священник, к которому от отчаяния обращается отец девочки, наконец — проклятие предков. Жутким, но логичным образом жертвой этого многослойного ужаса оказывается маленькая девочка: псевдодокументальное кино зрит в корень.

«Нечистая сила» / «Хара Дьай»
(реж. Степан Бурнашев, Евгений Осипов, 2016)

Альманах из четырех историй по народным легендам, смешанным с элементами десктоп-хоррора и технофобскими мотивами. Компания вызывает умершего отчима Ланы, ее подруга Марина отвлекается на переписку со своим парнем. Советам «не увлекаться» она не последует, и на призывы придет существо поопаснее отчима, которое заставит одного из парней швырнуть ножницы прямо Марине в глаз. Следующий сюжет раскроет судьбу перестрелявших друг друга охотников, о которых упоминала Лана. Затем тот самый бойфренд Марины поедет настраивать камеры видеонаблюдения в какой-то конторе. Надпись на его футболке «Видеобезопасность — все под контролем» пошутит над ним раньше, чем зловещий обитатель помещения. В последнем сегменте русский угонщик машин потеряется в снежном поле, набредет на одинокий дом и встретит там козлоногую красавицу из якутской мифологии.

«Республика Z»
(реж. Степан Бурнашев, 2018)

Единственный фильм списка, где персонажей пугают не албасты или призраки предков, а обычные ходячие мертвецы. Но и здесь традиционная сюжетная схема поджанра (герои мчатся вперед, чтобы выжить, обретая по пути более высокую миссию) сочетается с якутским контекстом. Уже название рифмует зомби и Якутию: на кириллической раскладке Z соответствует Я, так что Республика Зомби подразумевает Республику Якутию, которую предстоит самой себя расшифровать. Поэтому персонажи здесь не просто убегают от мертвецов, но узнают нечто важное о родине.

К счастью, серьезные идеи постоянно оттеняются сортирным юмором, китчем и меташутками про местных актеров. И, как это часто бывает у якутов, совокупность серьезности и придури рождает очень своеобразное зрелище. При этом «Республика Z» качественно снята и смонтирована, а зомби ходят в довольно убедительном гриме. Неудивительно, что кино было хитом местных кинотеатров и вошло в наш список лучших якутских фильмов ужасов.

За какими якутскими проектами стоит следить прямо сейчас

«Страшилки Севера» (2015 — наст. вр.). Мультипликационный сериал с эпизодами от 4 до 10 минут. Интересно нарисованная и озвученная энциклопедия якутских ужасов.

«Призрачный хомус» / «Күлүк хомус» (реж. Петр «Хики» Стручков, 2019). Хоррор от 24-летнего дебютанта, работавшего монтажером и цветокорректором на многих якутских фильмах — в частности, на «Республике Z». Этой весной фильм с глянцевой картинкой успел выиграть конкурс дебютов на XVII международном фестивале «Дух огня» в Ханты-Мансийске.

«Черный демон» / «Хара Бэкир» (реж. Константин Тимофеев, 2019). Новый фильм от автора неповторимых «Бесплодных земель» и «Паранормального Якутска». На этот раз — детективный триллер.

«Иччи» (реж. Костас Марсан, 2019). Мистический хоррор Костаса Марсана, режиссера лучшего на сегодняшний день якутского детектива «Мой убийца» (2016).