Иллюзии и реальность: К 70-летию Тома Савини

«Революция — двигатель истории!» — пели питтсбургские пролетарии из Anti-Flag. Если отбросить политический подтекст, так или иначе тянущий в бездну бытового дискурса, то несложно заметить универсальность этой строчки: стоит кому-то привнести в этот мир что-то революционное, как окружающая действительность начинает тянуться к новаторству.

А когда разговор заходит о земляке панк-рокеров Томе Савини, эпитеты вроде «революционный», «новаторский» и «потрясающий» возникают сами собой! При его упоминании у простых смертных сразу всплывает ассоциация с Секс-Машиной из «От заката до рассвета». Ну а хоррор-маньяки все как один молятся на него как на живого бога кровавых спецэффектов. Каждый именитый gore-мастер осенен культовым статусом, но, пожалуй, ни одного из них не почитают так, как Дядю Тома, которому сегодня исполняется 70 лет.

Еще в школе, пока приятели гоняли в футбол, Том мог часами просиживать перед зеркалом, превращая свое лицо то в оскалившуюся морду монстра, то в застывшую трупную маску. Результаты скрупулезной работы и природного таланта не на шутку пугали друзей Савини, пока им не разъясняли, что это всего лишь грим. Представляете восторг, возникающий от осознания, что твой кореш может заломить такой лихой мейкап? Так будущий gore-гуру получал практику еще в детстве, разрисовывая почем зря еще не знакомые с бритвой мордахи приятелей.

Возмужав, Савини записался в армию. В те времена Дядя Сэм с помощью «эйджент оранджа», напалма и морских пехотинцев пытался доказать всему миру, что чарли не серфят. Так Том вместе с тысячами других юных американцев попал во Вьетнам. Но Савини не клал гуков пачками из М14, а избрал путь рядового Шутника из «Стариков» Густава Хэсфорда, то есть стал военным фотографом (вспоминается строчка из другого трека Anti-Flag: «Убивать любой дегенерат может»). Камера выстроилась барьером между сознанием Тома и ужасами окружающего мира; Савини приучил себя видеть по ту сторону объектива лишь натуралистичный фильм ужасов, во всех деталях снимая, что война творит с техникой и людьми. И, когда Том вернулся в Штаты, он прекрасно знал, КАК это должно выглядеть. Вопрос оставался лишь в том, как все это сделать. Давайте смотреть вместе!

«КАЛЕЙДОСКОП УЖАСОВ» / CREEPSHOW
(реж. Джордж А. Ромеро, 1982)

Джордж А. Ромеро и Стивен Кинг, к тому времени сделавшие себе имена и почитаемые как мастера своего дела, оба фанатели от комиксов издательства EC Comics (всем известные «Байки из склепа»). Поэтому, когда зашел разговор о необходимости скрестить лучи, тема для проекта была найдена достаточно быстро. У Ромеро с продюсером Ричардом П. Рубинштейном была своя компания Laurel Entertainment, так что финансовые вопросы удалось утрясти без лишних телодвижений (Джордж смог выбить себе аж 8 миллионов американских денег). Комиксно-хорроровая мини-антология вышла что надо: Ромеро с Кингом смогли найти баланс между атмосферой комиксов 1950-х, легким саспенсом, бытовыми и социальными подтекстами и процентным соотношением смешного и пугающего. Зрителям тоже понравилось: обычно «комедии ужасов» в бокс-офисе уходят в штопор, добирая свое уже на видео, однако «Калейдоскоп ужасов» прошелся по кинотеатрам с гордо поднятой головой и кассовыми сборами в 21 миллион долларов.

Но секрет успеха кроется не только в ностальгическом (для американцев) сеттинге и отличном симбиозе сценариста и режиссера. Помимо всего прочего, картина может похвастаться первоклассным кастом, а уж спецэффекты…

Главный враг художника по спецэффектам — это время. И на съемках Creepshow Том Савини столкнулся с полным набором челленджей, предусмотренных самой судьбой для этой профессии. Например, в прологе фильма Билли (сыгранный родным сыночком Короля Ужасов Джо Хиллом) видит в окне призрак женщины. В идеале Савини собирался сделать для сцены модель трупа, но время, время… Пришлось заказать настоящий скелет в Carolina Biological Supply, потому что на разработку и создание модели никаких дедлайнов не хватило бы. А уже «готовому» скелету нужно было лишь нанести грим, вставить глаза, приклеить волосы и подвести провода, чтобы он мог помахать ручкой.

В эпизоде Something To Tide You Over нужно было загримировать Теда Дэнсона и Гэйлен Росс так, словно их тела сутки пролежали в океанской воде. Савини не поленился позвонить окружному коронеру, но тот ничего вдохновляющего не сказал: оказывается, если труп полежит денек в водичке, с ним ничего особенно страшного не случится. Для фильма такой расклад совершенно не катил, и мастер взял дизайн из головы.

Но настоящим испытанием стала подготовка к эпизоду The Crate. Для создания монстрика у Савини было лишь хилое описание: «чужеродное пушистое существо со щуплым телом, длинными руками, оканчивающимися огромными когтями, большой головой со светящимися глазами и внушительными зубами». Несмотря на то что у Тома было три месяца пре-продакшна, он понятия не имел, сколько нужно времени, чтобы создать такую образину.

После того как был утвержден карандашный набросок Пушистика (Савини всем своим созданиям давал имена), Том обратился за консультацией к другому корифею от простетики — Робу Боттину. В течение часа мастера обсуждали, как лучше поступить со всеми механизмами и фибергласом. Как впоследствии признавался сам Савини, помощь Боттина была неоценимой, однако большая часть проекта делалась методом проб и ошибок. Задача и впрямь была непростой. Судите сами: нужна маска, в которой актер чувствовал бы себя комфортно, позволяющая не только совершать стандартные манипуляции с челюстью (открыть/закрыть), но и изображать артикуляцию. То есть движения ноздрей, щек, бровей, губ. И все это не говоря уж о капающей изо рта слюне. Соответственно, в маску нужно вставить без счета различных механизмов.

В качестве основы Савини сделал шлем и вложил туда наушники — так актер мог нормально дышать и слышать прямые указания. Поверх шлема крепилась фибергласовая основа для лица чудовища, скрывающая в себе механизмы, трубки и провода. Она соединялась со шлемом особым образом: когда актер открывал рот, Пушистик делал то же самое. Внутри располагались трубка для слюны, презервативы c прикрепленными трехходными клапанами (чтобы монстрик мог надувать щеки), а также механизмы и провода, с помощью которых можно было управлять губами и бровями существа. А уже поверх всего этого накладывалось латексное «лицо» Пушистика и волосяной покров. Для управления такой чудо-конструкцией требовались усилия 6-7 человек (не считая самого актера).

С оставшейся частью костюма было уже легче, но такой Пушистик — лишь одна из трех ипостасей. Для сцен нападения костюм и маска не подходили: монстрик должен был получиться достаточно миниатюрным, чтобы мог помещаться в ящик. Сначала подумали нанять карлика и нацепить на него этот костюм, но тогда у существа получились бы слишком короткие руки. Савини пришлось снова включить фантазию и добавить в расписание несколько бессонных ночей.

Для крупных планов Том сделал маппет-маску, изображавшую самый страшный оскал, на какой был способен монстр из ящика. Ее цеплял на руку кто-нибудь из техников, свободно управляя ею, как куклой. Заодно можно было не бояться нанести травму актеру: если у изначального Пушистика зубы были сделаны из акрилового волокна, то у этой модели клыки были резиновые.

А вот для сцен, где монстрик находился в кадре с актерами, пришлось задействовать целую систему иллюзий. Во-первых, был сконструирован искусственный пол с движущейся панелью. На актера надевалась специальная версия костюма Пушистика, доходившая ему до пояса, чтобы можно было поворачивать головой и двигать руками. А ногами перебирала ассистентка Дебби Пинтус, сидевшая под движущейся панелью пола.

Стоит ли говорить, что этот эпизод был самым сложным во всей антологии с точки зрения технической реализации!

«НЕЗНАКОМЕЦ» / THE PROWLER
(реж. Джозеф Зито, 1981)

«Незнакомец» вышел в самый разгар слэшер-бума, когда, казалось, каждой студии нужен был свой представитель жанра (а лучше два!), чтобы быть в тренде и зарабатывать на хлеб за счет охочих до кинонасилия тинейджеров. Все недостатки фильма Джозефа Зито — крайне условный сюжет, периодическое провисание динамики, пустенькие диалоги и порой откровенные филлеры — оттуда и растут. Так бы и канула картина в Лету, если бы не ультрареалистичные эффекты за авторством нашего гуру расчлененки!

Откровенно говоря, сколь-нибудь заметного резонанса фильм не вызвал, из-за чего пылился вместе с «Поездом страха» Роджера Споттисвуда не один год, прежде чем общественность признала жанровую ценность «Незнакомца» и нарекла ленту сначала культовой, а затем и классикой. Зито, кстати, от такого отношения к своему детищу сильно дулся и ушел-таки из жанра, найдя себя в постановке низкобюджетных боевиков, большая часть из которых так или иначе наследила в поп-культуре.

Если «Калейдоскоп ужасов», сопровождавшийся несколькими месяцами подготовки, бюджетом и возможностью для экспериментов, смог предложить серьезный вызов Савини и его команде, то представьте, каково было работать над этой лентой! 4-6 недель и 7 юаней на спецэффекты — тут особо не разгуляешься! Но на то Савини и мастер.

В «Незнакомце» есть три сцены, на скорости 80 миль в час врезавшиеся в еще не полностью сформировавшийся мозг современников. Эти сцены стали визитной карточкой не только самого фильма, но и жанра в целом: пенетрация девушки в душе с помощью вил, мастерская резьба по горлу длинным ножом в бассейне и, наконец, последствия выстрела из обреза в голову, снятые сверхкрупным планом.

Для сцены в душе Савини отпилил острые концы вил на несколько сантиметров и прикрепил к ним трубки, в которые накачивалась искусственная кровь. Когда модифицированное подобным образом оружие прижимали к животу Лизы Дансхет, то зрителю казалось, что кончики вил вошли под кожу. После отпиливания еще нескольких сантиметров создавался эффект, будто маньяк загнал бедной Шерри вилы по самый черенок (чему, естественно, способствовали обильная кровища и крики жертвы).

Второй потрясающий момент — убийство Лизы (Синди Вентрауб) в бассейне. Маньяк в вязаном военном шлеме хватает девушку сзади, прислоняет лезвие штыка к ее горлу и с чувством пилит. Лиза, естественно, погибает, кровь льется из вспоротой артерии, а ошарашенные глаза зрителя продолжают смаковать, как лезвие ходит туда-сюда, все глубже вгрызаясь в плоть. Даже 35 лет спустя единственный вопрос, который возникает в голове при просмотре этих кадров, — «как?!». А вот смотрите! В самом начале сцены, когда маньяк только принимается за дело, в ход идет тупой штык. Затем для крупного плана используется уже другой штык, край которого выпилен таким образом, чтобы повторять изгиб горла мисс Вентрауб. Лезвие прислоняется к коже, а трубка, прикрепленная к штыку, заливает все вокруг кровью — и вуаля! Иллюзия готова! А финальные кадры развеивают последние сомнения в том, что горло было действительно перерезано: на шее Синди прикреплена латексная полость, загримированная под тон ее кожи. Этот отрезок снят крупным планом: отчетливо видно и разрез, и лезвие штыка внутри. И последний штрих: Лиза уходит под воду, из раны на шее хлещет кровь с пузырьками воздуха, а бедный зритель понимает, что его жизнь уже никогда не будет прежней.

Третий акт фильма Зито бессовестно затянул, но лишь затем, чтобы позволить Савини устроить в кадре настоящую кровавую вакханалию. Итак, убийца борется с Пэм. У него из спины торчат вилы, маска сорвана, силы покидают его, но он отчаянно пытается слабеющими руками направить ствол обреза в лицо девушки. В глазах уже читается обреченность: его побеждают, и кто! Девчонка! В конце концов, Пэм удается приставить обрез практически к подбородку маньяка, и она нажимает на спуск… Из ниоткуда появляется крупный план, сфокусированный на лице убийцы, и, прежде чем глаз успевает определить, что же он видит на экране, голова разлетается на куски, заливая камеру кровавым дождем, ошметками плоти и вылетевшими от потока кинетической энергии глазами. И все это уходит в фейдаут, чтобы зритель мог полюбоваться на свое отражение в черном экране. Тут все относительно просто: набитая «вкусностями» гипсовая голова, стеклянные глаза и маска из латекса, сделанная по слепкам с лица актера. И все это кропотливо собранное великолепие уничтожается вмиг, когда Савини выпускает заряд дроби из обоих стволов настоящего дробовика!

«НОЧЬ ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ» / NIGHT OF THE LIVING DEAD
(реж. Том Савини, 1990)

Ремейк классической черно-белой ленты Джорджа А. Ромеро стал для Тома Савини режиссерским дебютом. Поскольку теперь нужно было отвечать буквально за все, контролем и разработкой спецэффектов и грима заведовали талантливые ребята из Optic Nerve: Джон Вулич и Эверетт Беррелл. Но полностью оставаться в стороне от этого процесса Том не мог и также вносил свою uncredited-лепту.

Если оригинальная «Ночь живых мертвецов» была лишь наброском узнаваемых фишек Ромеро вроде агрессивно-социального подтекста, то ремейк он, будучи сценаристом, нашпиговал месседжем без чести и жалости. Для того чтобы раскрыть перед зрителем все смысловые импликации, пришлось не только сместить акцент с Бена на Барбару (Патриша Тэллман), но и оставить ее в живых: вместе с ней и в то же время через нее зритель переживает ароморфоз и алломорфоз, переходя от ступора к действию, от действия — к осознанию, от осознания — к пониманию. Барбара Джудит О’Дэй в 1960-х приспособиться не смогла и бесславно погибла в холодных объятиях зомби. Однако, несмотря на выжившего протагониста, просмотр картины Савини оставляет более горькое послевкусие, чем оригинал.

Впоследствии Том сетовал, что многое не успел доснять. А к хронической нехватке времени добавился новый бич, о котором раньше заботиться не приходилось, — рейтинговая комиссия. Если жесткие сроки не дали картине раскрыться полностью, то для получения вожделенного штампика с 18-й буквой английского алфавита пришлось убрать то, что уже было отснято. Никогда не замечали, что сцена гибели Тома с Джуди выглядит скомканной? Ну еще бы! Ножницы MPAA работают даже там, где отступает бритва Оккама. Изначально сцена выглядела так: пикап останавливается у заправки, из кузова вываливается факел и откатывается в сторону. Выстрелом из дробовика Том разносит голову зомби ко всем чертям, открывает бензобак и направляется к бензоколонке. Не найдя нужного ключа, он стреляет в замок колонки, заправочные пистолеты срываются с петель, заливая юношу и все вокруг бензином. Закрыв лицо руками, он отступает назад, как раз в ту сторону, куда откатился факел. Том мгновенно воспламеняется, начинает кричать и в панике бежит к Джуди Роуз… А дальше вы видели.

Другая сцена, удручившая рейтинговую комиссию, изображала борьбу Бена с зомби внутри домика. Персонаж Тони Тодда засовывает в рот ожившего мертвеца дробовик и нажимает на спуск. Клак! Патронов нет. Барбара не может помочь, так как держит дверь. Бен пытается дотянуться до молотка, но тщетно. Тогда он, наконец, достает револьвер и пускает последнюю пулю в зомби. Камера вместе с пулей проходит сквозь голову мертвеца и вырывается с другой стороны вместе с брызгами крови, заливающими Барбару.

Многие фанаты сетовали, что «Ночь живых мертвецов» получилась недостаточно кровавой. Месседж месседжем, но и о фансервисе подумать не мешало бы! Ладно, оригинал: бюджет все равно не позволял сделать что-то достойное. Но, учитывая достаточно солидное финансирование ремейка и наличие имени Тома Савини, которое ассоциируется исключительно с высококлассным blood’n’gore, в плане крови и расчлененки картина действительно получилась слишком сдержанной. Теперь вопрос «почему?», думается, уже не стоит.

Как говорил сам режиссер, «зато мы получили урок, который усвоили на всю жизнь. Невозможно показать зрителям все, что запланировал. Времени никогда не бывает достаточно».

«ТРАВМА» / TRAUMA
(реж. Дарио Ардженто, 1993)

Заходит как-то Дарио Ардженто к Тому Савини и спрашивает: «Том, можешь сделать мне ящерицу?» — «Да не вопрос, Дарио!» — отвечает Савини. Так и началась увлекательная работа повелителя спецэффектов над фильмом итальянского желтых дел мастера «Травма».

Съемки картины пришлись на 1990-е, то есть на тот период, когда Ардженто уже снял свои лучшие вещи и его стиль начал вихлять и спотыкаться. Сюжеты тянулись скорее к инфантильному идиотизму нетленок Лючио Фульчи, чем к эксцентричной логике Profondo Rosso, а от былого визуального великолепия остались лишь атавизмы. Нет, необычные ракурсы и нестандартная подача никуда не делись, однако насыщенность планов и цветное освещение стало все сложнее найти. Зато появилась обнаженная по пояс 17-летняя Азия Ардженто, подарив фанатам хоррора не только эстетическое удовольствие, но и определенную долю дискомфорта (когда отец снимает несовершеннолетнюю дочь обнаженной — это перверсия?).

Савини почитал сценарий, усмехнулся про себя, пожал плечами и приготовился к новому волнующему опыту. Ящерицу он так и не смастерил, зато никто не постеснялся взвалить на его пенсильванские плечи работу, которой должны были заниматься другие подразделения. Пришлось пообщаться с продюсерами: «Вы как хотите, но орудие убийства я делать не буду. С этим — к реквизиторам», — без обиняков заявил Том. Продюсеры согласились, даже вынесли этот момент в отдельный пункт контракта. Про это тут же прознал Ардженто и прибежал высказать свое несогласие: «Нет-нет-нет-нет-нет! Я полностью доверяю Савини!» Дарио настаивал, чтобы именно Том работал над оружием антагониста «Травмы». Как тут откажешься?

Савини заручился поддержкой специалиста по гриму Уилла Хаффа, с которым уже работал на съемках фильмов «Два злобных глаза» (1990) и «Фараоны-кровососы из Питтсбурга» (1991). Вместе они разработали так называемый noose-o-matic — нечто вроде электрической гарроты. Антагонист выбирает цель, набрасывает петлю ей на шею, нажимает кнопку — и ВЖ-Ж-Ж-Ж-Ж! Петля затягивается и обезглавливает жертву. Просто и удобно.

Хитрое устройство было сделано из рукоятки шуруповерта, различных деталей, найденных в мусорке местной скобяной лавки, трех аккумуляторов на 9 вольт и тонкого стального троса. Несмотря на простоту конструкции, выглядела машинка очень эффектно.

Имея такое чудо-устройство и зная любовь Ардженто к декапитации, нетрудно догадаться, каких сцен стоило ожидать от фильма. Савини и другим специалистам пришлось делать слепки головы чуть ли не всего актерского состава. Обычно, проблем с этим не бывает, но тут Пайпер Лори наотрез отказалась сидеть под слоем альгината. Она страдала клаустрофобией и как-то уже проходила через подобную процедуру, превратившуюся для нее в настоящий кошмар. Тогда к проблеме подошли креативно: раз нельзя создать голову, нужно создать иллюзию! Савини загримировал шею актрисы так, словно у нее было перерезано горло. Пайпер усадили на крутящийся стул и накрыли черной тканью, а позади нее арт-директор Нэнс Дерби разместила пол на специальном треке. По команде Том раскручивал стул, Нэнс двигала пол, а оператор слегка потрясывал камеру. Осталось лишь положить сверху вишенку — звук катящейся головы — и иллюзия была полностью закончена. И еще один момент: все-таки «Травма» — это хоррор, и обойтись одним лишь перерезанным горлом, не показав зрителю в деталях, что голова действительно отрезана, было никак нельзя. Положение спас Грег Никотеро, раздобывший старый слепок головы Лори. Выполнен он был неважнецки, но Савини этого вполне хватило: на основе лекала он сделал голову, а во время съемок выбрали правильный ракурс, сделав акцент не на лице, а на окровавленном обрубке шеи. Cut!

«ПЯТНИЦА, 13-Е» / FRIDAY THE 13TH
(реж. Шон С. Каннингэм, 1980)

Сейчас, после 30 с лишним лет, более десятка фильмов, экшн-фигурок, видеоигр, браслетов, ремней и прочего мерча, трудно поверить, что «Пятница, 13-е» — это банальная попытка состричь немножко купонов на волне популярности «Хэллоуина» Карпентера. Даже название Шон С. Каннингэм застолбил заранее в журнале Variety, предчувствуя его коммерческий потенциал!

И одним из первых людей, зачисленных в состав съемочной группы, был Том Савини, которого и Шон, и сценарист Виктор Миллер буквально боготворили после его работы над «Рассветом мертвецов» (1978). Тогда еще никто не знал, что картина за полмиллиона (пусть и раскручиваемая мейджором Paramount) соберет в прокате почти 40! Бетси Палмер так и вовсе охарактеризовала качество сценария емким фразеологизмом «кусок говна». Если бы не крайняя необходимость приобретения нового автомобиля, ноги бы ее не было на съемочной площадке. Однако «Пятница» выстрелила, Джейсон Вурхиз превратился в настоящую хоррор-икону (не сразу, конечно), а спецэффекты Савини вошли в анналы под хэштегом #воткакнадо. И да, Палмер купила-таки себе новое авто.

Несмотря на некоторую сдержанность в отношении кровушки, в фильме достаточно сцен для услады алчущего взора: тут вот топор торчит прямо из физиономии, здесь стрела вошла не в бровь, а в глаз, а вот и финальный джампскейр… Но был один эпизод, который затмил все остальное.

Это уже культ сам по себе и визитная карточка чуть ли не всей эпохи: персонаж Кевина Бэйкона готовится отойти в объятия Морфея, как вдруг из его горла выходит стрела. Именно это убийство вызвало больше всего восторгов, ведь никто не догадывался, как это снимали, — получался эффект «ох-прям-взаправду». Взаправду, разумеется, Бэйкона убивать было нельзя (даже юного и неопытного), а вот поработать над созданием нужного воздействия на зрителя пришлось обстоятельно. Суть в следующем: в матрасе прорезалась дыра, в которую свободно пролезал торс актера. Бэйкон полусидел под кроватью, просунув голову в эту дыру. На кровать помещались искусственный торс и шея, которая крепилась практически к подбородку Кевина. Внутри находился мешок для льда, в который ассистент Тасо Ставракис должен был закачивать кровь. Схема такая: Савини через матрас протыкает муляж шеи и мешок для льда, Тасо с помощью трубки гонит кровь, та льется из проткнутого насквозь муляжа, режиссер кричит: «Снято!» Вся эта процедура требовала максимальной слаженности, потому что на подготовку сцены уходило достаточно много времени, да и Кевин мучился, согнувшись как панголин. Но, конечно же, когда дошло до дела, у Тасо отвалилась трубка, гнавшая искусственную кровь внутрь муляжа. Древние эллины могли бы гордиться своим потомком! Пока все смотрели, как сцена сливается в тартарары, Тасо схватил трубку и стал что есть силы дуть. Чем не только спас положение, но и улучшил этот момент: поскольку дул он неравномерно, кровь на выходе пузырилась и булькала. Получилось потрясно, «да и на вкус кровь ничего», как потом вспоминал Ставракис.

«ТЕХАССКАЯ РЕЗНЯ БЕНЗОПИЛОЙ 2» / TEXAS CHAINSAW MASSACRE 2
(реж. Тоуб Хупер, 1986)

После сумасшедшего успеха «Техасской резни бензопилой» (1974) имя Тоби Хупера настолько громко кричало о своей состоятельности, что режиссера просто не могли не пригласить снимать крупные проекты. Самым проворным оказался Стивен Спилберг, заделав Тоби своим ручным режиссером для съемок «Полтергейста» (1982). Фильм замечательно показал себя в прокате, что позволило Хуперу требовать почти любые бюджеты. Режиссера подписала компания Cannon Films, по первому зову выдавая астрономические суммы: 25 миллионов на «Жизненную силу» (1985) и порядка 12 — на «Пришельцев с Марса» (1986). Обе картины провалились в прокате с таким оглушительным треском, что даже машины на улицах ревели сигнализацией. Тоби нужен был беспроигрышный вариант, чтобы вернуть карьеру на рельсы, и из пыльного шкафа достали на свет божий скелет «Техасской резни бензопилой» для создания сиквела.

Сразу решив, что снимать одно и то же два раза подряд — это моветон (расскажите об этом современным хоррормейкерам), Хупер скооперировался со сценаристом Л. М. Китом Карсоном и превратил вторую часть в комедию. На этот раз бюджет не дошел даже до отметки в 5 миллионов. Но начинал-то Тоби с совсем смешной суммы, поэтому полученными деньгами распорядился с умом: пригласил на главную роль Денниса Хоппера, а на должность художника-гримера — Савини. Однако студия ясно дала понять, что культовый режиссер более не в фаворе, так что времени на съемки и монтаж было настолько мало, что проект из разряда «сложный» быстренько перетек в разряд mission impossible. Итог закономерен: сценарий переписывался на ходу, а постпродакшн стал настоящим адом для всех его участников. Сиквел дважды отбил свой бюджет, но его наполнение вызывало, мягко говоря, недоумение и у фанатов первой части, и у рядовых посетителей кинотеатров.

Пытаясь поспеть за графиком съемок, Тоби переборщил со всем c чем можно, кроме спецэффектов. Савини, как водится, отработал на славу, особенно удался грим дедули Сойера — настоящая фантастика и образец технически сложной креативной работы.

Зная всю подноготную и все аспекты постпродакшна, gore-гуру сел с коллегами по предыдущим проектам, чтобы посмотреть на результаты своих трудов… Первая же сцена обернулась провалом.

По сюжету на придурковатую парочку недояппи нападает семейство Сойеров во главе с Кожаным Лицом. Антагонист всласть пилит машину, в определенный момент задевая водителя. У того — жуткая рана на лице: кусок черепа вот-вот отвалится! Изначально планировали так: съемка спереди — мужик булькает и поднимает руки в кадр; ловкий переход на вид сзади — вместо актера манекен, кусок черепа отрывается и падает прямо в руки водителю, фонтаном льется кровь, мозг покидает пределы черепной коробки. Но кто ж знал, что постпродакшн больше всего отразится на монтаже! В финальной версии картины кусок черепа отваливается еще при съемках спереди, чтобы в следующем же кадре (съемка сзади) вновь вернуться на место и лягушкой спрыгнуть вниз.

Тщетно Том пытался объяснить, какая преисподняя творилась на съемках: друзья и коллеги все равно стебали маэстро и в хвост и в гриву, а весь остаток сеанса он провел, сгорая от стыда. Хотя уж он-то точно ни в чем не виноват: не может художник-гример вытащить на себе весь фильм, даже если это Савини.

«ДЕНЬ МЕРТВЕЦОВ» / DAY OF THE DEAD
(реж. Джордж А. Ромеро, 1985)

В завершительной части трилогии Джорджа А. Ромеро человечество тусуется под землей, пытаясь создать фергельтунгсваффе, что позволит отвоевать планету у зловредных зомби. Как водится у Дедушки, живые оказываются гораздо более мерзкими, чем мертвые, и все идет совершенно не так, как задумывалось.

Поскольку большая часть фильма разворачивается под землей, всей съемочной группе приходилось проводить дни примерно с 7 утра до 8 вечера в одной из выбранных для съемок шахт в окрестностях Питтсбурга. Благо работать предстояло среди достойнейших представителей своей профессии: старый знакомый Тасо Ставракис, который у Ромеро отвечал за постановку трюков; Джон Вулич, которого Савини впоследствии позовет в свой ремейк «Ночи живых мертвецов»; известный мастер грима Эверетт Беррелл — с ним Том еще встретится на съемках «Обезьяны-убийцы»; настоящий корифей «простетики» и грима Ховард Бергер, занятый почти на всех значимых хоррор- (и не только) проектах — от «Зловещих мертвецов 2» (1987) и «Невесты реаниматора» (1989) до ремейка «У холмов есть глаза» (2006) и «Омерзительной восьмерки» (2015). А в ассистентах у Савини ходил будущая звезда спецэффектов Грег Никотеро! И это далеко не все значимые имена!

Имея в своем распоряжении такую дримтим, Ромеро смог снять сокрушающие воображение gore-сцены, навсегда вошедшие в историю кинематографа.

В фильме было занято бессчетное количество «зомби», если делать грим на всех, умом поехать можно. И Савини придумал, как сэкономить время и силы: нужно было создать три типа зомби-накладок (большие, средние и маленькие). Актера звали в гримерку, быстренько облачали в заранее подготовленные накладки и с ободряющим лещом отправляли на площадку. Среднюю по размеру накладку Том снял с собственной физиономии, а для оставшихся двух пригласил бывшую жену Нэнси и кореша Леона МакБрайда. Однако такой подход проблему целиком не решал: все равно бы пришлось делать по несколько сотен накладок и гримировать их. На помощь пришли Терри Прайс и Эл Тейлор, предложившие закупить 200 масок и напяливать их на массовку, которую все равно никто толком на заднем плане не разглядит. Сказано — сделано! Однако, когда приезжали фотографы, чтобы пощелкать Ромеро на съемочной площадке, в кадре всегда оказывались «не те» зомби. Савини очень расстраивался, видя на обложках журналов статистов в дешевых масках, а не потрясающую работу художников-гримеров. Зато теперь основное время можно было посвятить ключевым сценам, съемки которых проходили как по маслу. Всех, за исключением одной.

Для убийства Роудса хотели придумать что-нибудь особенное. Оторванная голова в фильме уже была, поэтому решили оторвать у персонажа нижнюю часть тела. Группа отправилась во Флориду снимать общие планы, поставив эту сцену в самый конец графика. Предварительно были закуплены 20 килограммов свиных внутренностей и сняты слепки с нижней части тела Джозефа Пилато, игравшего Роудса. Каково же было всеобщее удивление, когда, вернувшись из солнечной Флориды, они обнаружили, что какой-то чудила отключил холодильник и все эти замечательные свиные кишки, вместо того чтобы прохлаждаться, варились в собственном соку при комнатной температуре в течение двух недель! Но что уж тут поделаешь… Загримированным зомби, которым предстояло совать лицо прямиков в тухлые кишки, поставили в нос тампоны или специальные восковые затычки. А вот с Джо такой трюк провернуть было никак нельзя: при крупном плане затычки были бы хорошо видны. Во время подготовки к сцене Пилато держали в респираторе, но после команды Action приходилось терпеть. Если приглядеться, то можно заметить, как в перерывах между криками боли Джо морщится от невыносимого амбре, царившего на площадке. Чего только не сделаешь ради искусства, правда?

«УБИТЬ ЗОИ» / KILLING ZOE
(реж. Роджер Эвери, 1993)

Звонок. На другом конце провода какой-то мужик. Говорит, что его-де зовут Роджер Эвери и он очень хочет, чтобы спецэффекты к его режиссерскому дебюту делал именно Савини. В то же самое время Грег Никотеро предлагает gore-мастеру другой проект. Задачка на логику: каковы шансы мистера Эвери заполучить корифея в свою безбюджетку? (Ну, почти безбюджетку: полтора миллиона денег Роджер все же нашел.) Как бы то ни было, спустя пару недель Том уже сидел в Лос-Анджелесе и подписывал контракт.

«Убить Зои» приходилось снимать буквально через не могу: денег не было, времени — тоже. Зато Савини всласть поностальгировал по старым добрым временам, которые и побудили его заняться гримом и спецэффектами: пре-продакшна никакого не было, и грим накладывался с места в карьер, без заготовок. Зато у Эвери был энтузиазм, унять который не могли даже острые скалы окружающей реальности, на которые его проект каждый день рисковал налететь.

«А можно этому мужику в лицо пальнуть, как в “Рассвете мертвецов”?», — с пылающими глазами спрашивает Роджер. «Иисус, у нас же нет латексных накладок!» — со вздохом отвечает Том. «Ну, может, как-нибудь все же можно?» — «Окей, приклеим кнопки к лицу и выдернем их через театральный воск». — «Том, а можно менеджеру прострелить голову?» — «Хорошо, Роджер, так и сделаем». — «О, а давай старушке мозги вышибем?» — «Не вопрос». И далее в том же духе…

И когда Эвери после всех этих спецэффектов понес картину в MPAA, угадайте, какой рейтинг он получил? Нет, не R, это вам не нулевые, где даже torture porn нужно постараться, что прокатный рейтинг не дали. То были суровые 90-е, и американские цензоры открыли совершенно новые глубины понятия «сумасбродство», доказывая, что их родина не зря когда-то была британской колонией (жестче английской цензуры нет ничего, кроме разве что немецкой). А теперь угадайте, какие именно кадры первыми легли на пол монтажной для достижения заветного рейтинга? Вот именно!

Что же осталось? Порез на лице Эрика Штольца (старый трюк с лезвием и трубкой) да ожоговый грим охранника банка. Ну, еще пару раз Савини побрызгал кровью. Зато Том до сих пор дружит с Роджером, а дружба — это чудо. А фильм «Убить Зои» все равно провалился в прокате, хоть и стал культовым в узких кругах.

«ОБЕЗЬЯНА-УБИЙЦА» / MONKEY SHINES
(реж. Джордж А. Ромеро, 1988)

После «Дня мертвецов» Грег Никотеро покинул родной Питтсбург и обустроился в Городе (Падших) Ангелов. Там Грегори ходил от студии к студии, набираясь опыта в сиквелах: «Зловещие мертвецы 2» (1987), «Калейдоскоп ужасов 2» (1987), «Фантазм 2» (1988)… При этом Никотеро никогда не терял связь с Савини, надеясь, что судьба вновь подарит ему шанс поработать с мэтром. И однажды судьба не поскупилась, замаскировав свой подарок под телефонный звонок. Взяв трубку, Грег услышал Тома, и тот поведал, что Джордж А. Ромеро готовится к съемкам своего нового фильма «Обезьяна-убийца» и им как раз нужен правильный мужик в команду. Через 15 минут Грег уже паковал чемоданы и предвкушал возвращение в Ривер-Сити. Там же Никотеро встретился со своими старыми друзьями Эвереттом Берреллом и Майком Тркичем, с которыми он бок о бок трудился над «Днем мертвецов».

В центре сюжета «Обезьяны-убийцы» — молодой парень по имени Алан, который в результате несчастного случая оказывается парализован. Достаточно быстро он теряет интерес к жизни, даже пытается покончить с собой. Но все в одночасье меняется, когда его друг (и по совместительству без пяти минут гениальный ученый) дарит Алану обезьянку-капуцина. Да не простую, а «заряженную» специальной сывороткой, стимулирующей интеллект. Поначалу все идет просто замечательно: Элла (так назвали капуцина) не только помогает Алану с повседневными делами, но даже предугадывает его желания. Сложности возникают, когда обезьянка начинает реагировать на эмоции протагониста, постепенно превращаясь в воплощение его гнева и ярости…

Поскольку большинство смертей остается за кадром (редкий случай для Ромеро), трудностей с кровью и различными увечьями у Савини и Ко практически не было. Финальная отсылка к «Чужому» (1979) не в счет — стандартная работа с латексной накладкой, искусственной кровью и настоящим скальпелем. Сцену с операцией на мозге и ту вырезали на постпродакшне. Главный же челлендж состоял в обезьянках.

Дрессированные капуцины проделали блестящую работу, однако в картине имелся ряд сцен, для которых требовались искусственные модели (как оказалось, самое сложное для настоящих обезьян — сидеть смирно). Причем требовались модели не простые, а МАКСИМАЛЬНО приближенные к оригиналу, чтобы зритель, видя в одном кадре капуцина и его имитацию, не заметил разницы.

Первое, что пришло в голову, — анестезировать обезьяну и снять с нее слепок. Идею практически сразу же отбросили: во-первых, можно было навредить животному (на дворе все-таки был не 1979-й, а режиссером значился Ромеро, а не Руджеро Деодато), а во-вторых, неизвестно, как повел бы себя альгинат, нанесенный на шерсть. Оперативно разработали план Б: сфотографировать обезьян во всех ракурсах и снять с них мерки. После этого началась кропотливая работа над моделями.

Скульпторы создали несколько гибких и статичных моделей с подвижной головой, а также макеты рук (в том числе увеличенного размера для крупных планов), а затем Том, Эверетт, Майк и Грег занялись наложением шерсти. Для этого использовали шерсть яка, которую покрасили в нужный цвет. После весь имеющийся покров разделили на части и начали аккуратно наносить на модель с помощью гребня для льна и резинового клея. Шерсть крепилась буквально волосинка к волосинке, ведь если лепить сразу большими кусками, получится «эффект Барби», у которой несколько прядей растут из одного участка кожи. А на голове шерсть и вовсе крепили с помощью иглы, по несколько волосинок зараз!

И оно стоило того! Капуцины вышли воистину монументальными! Конечно, отличить настоящих обезьян от искусственных все же можно (особенно если это не первый просмотр), но далеко не во всех сценах! Благодаря слаженной работе мастеров по спецэффектам, насыщенной кинематографии и отличному сценарию Ромеро смог снять свой самый нестандартный (а по мнению солидной прослойки фанов, и самый лучший) фильм!

«СОЖЖЕНИЕ» / THE BURNING
(реж. Тони Мэйлэм, 1981)

Когда сиквелу фильма «Пятница, 13-е» дали зеленый свет и стали подбирать спецов для съемочной группы, естественно, вспомнили Тома Савини, во многом благодаря которому первая часть получила столь восторженный прием. Однако возвращение на Хрустальное озеро у gore-гуру не сложилось: Савини совершенно не понравился сценарий (возвращение Джейсона после стольких лет, проведенных на дне озера? да бросьте!). Кроме того, что-то они там не поделили с инвесторами. Поэтому спецэффектами в «Пятнице» заведовал Карл Фуллертон, а Том предпочел поработать с Тони Мэйлэмом и его «Сожжением».

Картина вышла в разгар слэшер-бума, поэтому сюжет звезд с неба не хватает. Вожатый лагеря «Блэквуд» по имени Кропси очень любил присосаться к бутылочке и выписать подзатыльник подопечным. Бестолковые подростки задумали подшутить над стариной Кропси, чтобы тому неповадно было. Последствия этой шутки превысили самые смелые ожидания: вожатый угодил в больницу с сильнейшими ожогами, перенес несколько операций по пересадке кожи да так и остался уродом. Возмущенный таким положением дел, Кропси отправился в ближайший лагерь, дабы научить недорослей уму-разуму подручными колюще-режущими предметами.

Самым сложным в этом фильме был грим маньяка: поскольку обезображенное лицо антагониста показывают лишь в самом конце, то эффект от него должен быть соответствующий. Разработка заняла у Савини четыре дня.

Сначала Том снял слепок с головы Лу Дэвида и слегка исказил черты лица (и без того вдавленный и загнутый кверху нос актера Савини вдавил еще сильнее). Затем слой за слоем Том принялся деформировать лицо маньяка. Для этого мэтр подключил свои воспоминания из детства (он как-то столкнулся с бездомным, у которого все лицо было обезображено ожогами) и картинки из ожогового отделения в питтсбургской Больнице Милосердия, а также вооружился книгой «Уход за пациентами с ожогами». Мастер полностью переработал текстуру лица, изменил губы, проредил зубы, увеличил десны, «умертвил» один глаз — и на выходе получил маску, надев которую, Дэвид превращался в нечто по-настоящему жуткое.

Сотворить маньяка — сделано. Но как же его убить? По сценарию Кропси пробивают лицо топором. Как же это показать посмачнее? Для финальной сцены Савини с помощью глины, гипса и вазелина сделал искусственную голову маньяка. Но не простую, а с камерой как раз позади места, куда должен был угодить топор. Эту камеру Том заполнил искусственной кровью и закупорил. Поскольку голова была сделана со слепка Лу Дэвида, то маска Кропси сидела на ней как влитая. Все это приделывалось к кукле, замаскированной под антагониста, которая в свою очередь была прислонена к деревянной балке. Можно снимать! Вогнать топор в голову Кропси доверили Савини, ведь только он знал точное расположение камеры с кровью.

«Его тело так и не нашли, но говорят, что его дух до сих пор живет в лесу. В этом самом лесу». А режиссер сиквела «Пятницы, 13-е» Стив Майнер наверняка кусал локти: Фуллентон — хороший мужик, но ни разу не Савини.

---

Кстати, Том и сам любит предаться воспоминаниям, о чем накатал аж двухтомник под вывеской Grande Illusions — этакая смесь автобиографии и learn-to-guide. Три года назад вышло специальное издание, в котором две книги запихнули в одну; если наткнетесь в каком-нибудь цифровом прилавке — не проходите мимо!

Но не надо думать, что Савини — это памятник «тем самым» временам и генератор грез! Дядя Том и в наше время занят в самых разных сферах. Мэтр делится знаниями, заведуя курсами по гриму в Douglas Educational Center, который недалеко от родного Питтсбурга. Он по-прежнему снимается в фильмах (например, в третьем сезоне хипстерского сериала «От заката до рассвета») и трудится над мейкап-эффектами (помните «Корпорацию Редда»?). Также Савини выполняет обязанности исполнительного продюсера в грядущей видеоигре Friday the 13th, в которой, кроме всего прочего, можно будет собственноручно выпотрошить нерадивых недорослей!

Вместе со всеми авторами и редакторами RussoRosso мы поздравляем Тома с юбилеем и желаем творческого долголетия, невообразимых экспериментов, новых gore-революций и никакого CGI! Happy birthday, uncle Tom! Stay safe and don’t watch too many love stories!