Ивэн Сесил — о слэшере «Лассо», либеральных месседжах и редком оружии для убийства грызунов

В конце прошлого года на VOD-площадках появился брутальный слэшер «Лассо» о родео и смертоносных ковбоях. Мы поговорили с режиссером Ивэном Сесилом об этом кровавом фильме и творческих планах.

Максим Бугулов: Я слышал, что задумка фильма пришла, когда ты посещал настоящее родео. Это правда?

Ивэн Сесил: Да, все верно.

М. Б.: Ты вдохновлялся старыми слэшерами или визуальная часть — это целиком твое видение?

И. С.: Ну конечно, сюжетные повороты и детали фильма я почерпнул не из родео. Мне сложно назвать конкретные картины, но я вдохновлялся тем, что смотрел в молодости: всевозможными хоррорами 1980-х. Надеюсь, в «Лассо» чувствуется их легкий привкус. Грубо говоря, я снял то, что сам хотел бы посмотреть в восьмидесятые, понимаешь?

М. Б.: Конечно. Дух слэшер-бума восьмидесятых определенно чувствуется. Но сразу о другом: в «Лассо» прослеживается месседж о жестокости по отношению к животным. Ты получал какой-либо фидбэк о фильме от поклонников родео?

И. С.: Нет, но я до сих пор жду. Мне было бы интересно послушать, как люди из родео воспринимают мой фильм. Понравился ли он им, потому что там есть забавные сцены на родео, или они будут критичны из-за того, как родео изображено в фильме. Или вовсе возненавидят, потому что работников родео мы показали не очень приятными людьми. Хотя с точки зрения отношения к животным они милые: то есть они жестокие убийцы, конечно, но искренне привязаны к животным. Но фидбэка пока не было.

М. Б.: Даже не знаю, к добру это или к худу.

И. С.: (Смеется.) Я тоже. Но имеем что имеем.

М. Б.: Кроме прочего в «Лассо» ярко выделяется жутковатого вида оружие. Оно было сделано специально для фильма?

И. С.: Эта штука с шипами, которую называют убийцей гоферов? Нет, это самый что ни на есть настоящий убийца гоферов. И это забавно, потому что наша продюсерка Илэйн Гибсон живет с семьей на огромном участке земли, где у каждого из родственников есть свой небольшой дом. Родители Илэйн — коллекционеры или что-то в этом роде. Так вот однажды она говорит: «Давай я схожу в амбар, посмотрю, может, среди вещей отца есть что-нибудь интересное». И присылает мне фотографию этого убийцы гоферов, мол, как тебе это нравится, я нашла его валяющимся прямо на полу в амбаре. Самое смешное, что, когда я это увидел, подумал: «Какая отличная штука! Но вряд ли кто-то поверит, что она существует». Было бы слишком удобно, чтоб кто-то из персонажей нашел эту смертельную шипастую штуковину просто валяющейся на земле. И кстати, по этому поводу я тоже еще не получал фидбэка, так что хорошо, что ты спросил. В общем, оружие реальное, даже в рабочем состоянии, и его действительно мало кто видел за исключением людей, работающих на ферме. Но мы прикрепили к нему рукоятку, чтобы это было больше похоже на копье, — так удобнее.

М. Б.: Один из самых ярких персонажей «Лассо» — это Триш в исполнении Скайлера Купера. Эту роль специально писали для актера? Или, лучше сказать, актрисы? (Скайлер Купер — трансгендерный мужчина, большую часть жизни ощущавший себя гендерно нейтрально. — Прим. ред.)

И. С.: Актера. Скайлер предпочитает, чтобы к нему обращались в мужском роде. Он играет как женщин, так и мужчин, поэтому тут можно немного запутаться: Триш — девушка, Скайлер — мужчина. Что касается самого вопроса, то нет, эта роль писалась без расчета на Скайлера. Триш по сюжету должна была быть физически очень сильной женщиной. А Скайлер удивительно хорошо подошел на эту роль. Вообще у нас было несколько сложных тем для развития сюжета — я имею в виду его креативную сторону. И одна из них — маскулинность. Знаешь, в фильме есть несколько подчеркнуто маскулинных тем, но они нужны в основном для меня и раскручивания истории. Вообще «Лассо» рассчитано на веселый развлекательный просмотр, и искать тут глубокий смысл вовсе не обязательно.

Скайлер Купер (слева) на съемках «Лассо»

М. Б.: Ты говоришь, что «Лассо» — исключительно развлекательная картина. Но, например, очень длинную финальную сцену с женщинами на лошадях можно понять как метафору падения в современном обществе белого мачизма и восхождения женщин и ЛГБТК-сообщества. Такой смысл заложен или это лишь мои фантазии?

И. С.: Очень хорошо, что ты об этом сказал! Да, конечно, эти мысли приходили мне в голову во время съемок финальной сцены, там даже есть небольшой намек. Вот опять я чувствую себя, будто заставляю воспринимать «Лассо» слишком серьезно. Конечно, я снял рзвлекательный хоррор, но в нем также есть намеки на испанскую инквизицию. Ты наверняка знаешь, что их первой целью были женщины свободных нравов, калеки и иностранцы. В фильме это Королева Родео, однорукий мужчина и Триш. Финальная сцена — своего рода шепот об угнетении подобных людей. Так что да, я просто не хотел… (Вздыхает.) Даже не знаю, как бы поточнее ответить: всё это есть фильме, я об этом думал во время съемок, и да, я хочу высказываться на эти темы. Но «Лассо» в первую очередь ориентировано на тех, кто просто хочет получить удовольствие от хоррора. Главной целью было развлечение, но для меня лично важны и месседжи.

М. Б.: Меня и покорила эта смесь визуальных вещей вроде gore-сцен, дающих ощущение настоящего слэшера, и сильного месседжа. Отсюда и следующий вопрос: как, по-твоему, изменился жанр за последние, скажем, пять лет? Ведь сейчас многие режиссеры и сценаристы хотят подчеркнуть большой и серьезный месседж под хоррор-оболочкой. Ты чувствуешь какие-либо изменения или, возможно, все всегда так и было?

И. С.: Я вряд ли смогу привести конкретные примеры, но у меня сложилось впечатление, что сейчас в кино появилось гораздо больше интеллектуалов, чувствующих, что мы застряли в ловушке тропов: персонажи потерялись в лесу или оказались в доме с привидениями или что-нибудь еще в этом роде. И эти люди пытаются выйти из этой ситуации: например, сделать персонажей более выпуклыми. Еще мне кажется, что сейчас в хоррорах стало меньше смертей и меньше gore’а, что студии целятся в сегмент PG-13. Ты прав, есть больший упор на глубокие смыслы. А еще я заметил, что раньше многие персонажи вели себя как идиоты и, казалось, так и ждали, когда их убьют. Сейчас же многие пытаются сделать героев более располагающими к себе. Наверное.

М. Б.: А что ты думаешь о старых слэшерах?

И. С.: Мне нравятся старые слэшеры, но вот что касается персонажей… Во время съемок «Лассо» я все время держал в уме, что убивать всех направо и налево — не совсем верный ход. Если есть потенциально интересный персонаж, а ты убиваешь его слишком быстро, то теряешь эмоциональную реакцию зрителя. Если персонаж еле-еле выжил и попадает в очередную страшную ситуацию, то за него сильнее переживаешь и сильнее пугаешься. Логично же? Можно взять группу персонажей и пустить их в расход, и это будет и интересно, и весело, и сцены убийств могут быть креативными, но в таком случае зрителя не озаботит судьба персонажей, он не будет за них переживать.

М. Б.: И последний жанровый вопрос: что ты думаешь о современных слэшерах? Нельзя сказать, что поджанр мертв, но их не то чтобы много.

И. С.: Да, и, наверное, те, что выходят, — очень низкобюджетные. Это не плохо, но их достаточно трудно найти.

М. Б.: Назовешь парочку?

И. С.: Э-э-э, нет. (Смеется.) Наверное, у Dread Central есть парочка. Но мне кажется, что их действительно не то чтобы много. Забавно, но, когда мы пытались продать и прорекламировать «Лассо», его очень быстро определили как слэшер. Как будто сейчас есть живая активная категория слэшеров. Если она и есть, то я просто не слышал про эти фильмы.

https://www.instagram.com/p/BdvGlCUji7i/

М. Б.: А что ты думаешь о столкновении правого и левого в хоррорах? Ты же затрагиваешь в «Лассо» и эту тему.

И. С.: Я опять, наверное, не отвечу напрямую, но, когда мы снимали «Лассо»,  это был отличный период для хорроров: сформировался большой рынок, легко можно было продать свой фильм. Мы закончили съемки сразу после выборов, которые оказывали эффект на всех, особенно в индустрии развлечений. Всем хотелось чего-то ориентированного на всю семью, никто не хотел ничего тяжелого, сплошные семейные ценности. Я даже не знаю, ответил ли я на твой вопрос…

М. Б.: Окей, я попробую сжать его: ты намеренно вложил в фильм политический подтекст или он проскользнул сам собой?

И. С.: Пожалуй, и то, и другое. Я вырос в Беркли, штат Калифорния — там процветают либеральные идеи. Сам себя я бы причислил к левым либералам, потому что воспитывался в окружении таких идей и они соответствуют моим нынешним убеждениям. И мне бы хотелось, чтобы в кино было больше таких подтекстов. Оглядываясь назад, я могу сказать, что были моменты, когда нужно просто расслабиться и позволить истории самой рассказать, что будет дальше, если ты меня понимаешь. То есть в определенный момент нужно прислушаться к истории, а не манипулировать ею. Знаю, это звучит как нечто высококонцептуальное…

М. Б.: Наверняка многие держат кулачки за «Лассо 2». Есть надежды увидеть сиквел или это пустое?

И. С.: Очень надеюсь. В смысле, у меня есть множество идей относительно продолжения. Например, интересно было бы поработать над приквелом, рассказать о родео, взять конкретного персонажа — например, Триш — и показать ее происхождение. Есть еще парочка идей. Так что когда появится нужда в сиквеле — а Голливуд любит сиквелы, — то почему бы и «Лассо» не обзавестись продолжением. Мы со сценаристом (Роберто Меринасом) уже говорили об этом. У нас есть несколько общих концепций, и мы готовы развить их до нужного уровня: для съемок, для питчинга, для продажи — чего угодно. Мы привязались к этой идее и тоже надеемся на продолжение. Хорошо, что ты спросил, приятно слышать этот вопрос.

М. Б.: Расскажи поподробнее о своем следующем проекте? Я слышал совсем немного о «Бункере».

И. С.: Да, «Бункер». Надеюсь, с ним все получится. Но это не хоррор, а скорее саспенсовый триллер, может, даже драма. Фильм рассказывает о группе военных, которые выполняют задание на Ближнем Востоке. Задание они провалили и теперь встречаются в бункере. Часть команды погибла, другие ранены. В ожидании спасателей герои постепенно доходят до мыслей о саботаже, причем, скорее всего, внутри отряда. Есть в этом что-то от Агаты Кристи, когда нужно определить, кто же за всем стоит.

М. Б.: Будем ждать. А где тебе легче работается: на телевидении или в полнометражных проектах?

И. С.: Я бы сказал, что в полном метре. Я люблю все, что делал на телевидении, и считаю, что мне крупно повезло работать режиссером в сериалах восемь лет кряду — знаешь, круглые сутки на площадке и все такое. Это была настоящая учебка для режиссера. В выходные я мог увидеть по телевизору какой-нибудь интересный кадр и сказать: «Хм, я попробую сделать так же в понедельник». Я мог воплощать разные идеи и тренироваться в самых разных подходах — в этом мне очень повезло. Еще один плюс был в том, что новая неделя — новая история. Соответственно, совершенно другой каст, совершенно другой тон, другие задачи. Было тяжело, иногда очень тяжело, но я благодарен за возможность получить столь разносторонний опыт.

М. Б.: Но все же предпочтение ты отдаешь полному метру?

И. С.: Да, пожалуй, так. Но и полнометражки мне нравятся тем, что каждый раз это совершенно новый мир.

М. Б.: Возможно, ты хочешь что-нибудь передать поклонникам твоего фильма в России? Их, наверное, не очень много: существует несколько барьеров, в том числе — языковой. Но российские почитатели «Лассо» есть.

И. С.: Приятно слышать. И забавно, что ты упомянул языковой барьер: чуть ли не самое классное в хоррорах — это то, что среди всех жанров именно ужасы можно смотреть, не понимая, кто и что говорит, и все равно вынести что-то из фильма. У меня есть несколько глухих знакомых, которые очень любят хорроры именно по этой причине: они не слышат диалогов и все равно сильно вовлечены в историю.

Что касается русских зрителей — это потрясающе! Я до сих пор пребываю в восторге от того, что хоть кто-то посмотрел «Лассо» кроме моих друзей. И спасибо за вопросы: я еще только привыкаю к интервью, но практически каждый раз отвечаю одно и то же. Хотя ни одного из твоих вопросов до этого мне не задавали. И если больше людей из России будут смотреть «Лассо», я постараюсь поскорее начать работу над второй частью. (Смеется.)