Они придут за тобой: Авторы RussoRosso о любимых картинах Джорджа А. Ромеро

Сегодня культовому режиссёру Джорджу А. Ромеро мог бы исполниться 81 год. В честь праздника авторы RussoRosso вспоминают любимые его фильмы. 

«День мертвецов» / Day of the Dead

Культ «Ночи живых мертвецов» и успех «Рассвета мертвецов» заслонил от многих третью часть зомби-цикла Ромеро, которая оказалась последней на долгие 20 лет. Даже сейчас этот фильм нечасто всплывает в тематических подборках, уступая место более известным работам вроде «Мартина» или «Калейдоскопа ужасов». Между тем, именно в «Дне мертвецов» Ромеро наиболее подробно разбирает те вопросы, которые в прочих его зомби-хоррорах оставались на заднем плане.

«День мертвецов» — это, прежде всего, размышление о политической власти и динамике отношений между гражданской и военной сферами в кризисных условиях. Ромеро очень ярко и последовательно демонстрирует механизм нарастания напряжения среди героев, результатом которого становится военный переворот. В ходе этого кризиса режиссёр также успевает коротко, но ясно показать важность гражданского воспитания в человеческом сообществе, и вбросить идею «перевоспитания зомби». Как ясно сейчас ясно, эта мысль на десятилетия опередила свое время — лишь в 2000-х к ней начнут обращаться другие режиссеры.

Что особенно важно, так это то, что «День мертвых», как, пожалуй, ни один другой фильм Ромеро, подчеркивает фундаментальную мысль, проходящую через все части его зомби-саги: цивилизованность — это тонкая пленка, под которой таится дикий зверь. И любой действительно серьезный кризис грозит эту пленку безжалостно сорвать, так что оставаться человеком требует подчас огромных усилий — усилий, о которых большинство людей не задумывается… и на которые большинство людей, может быть, и неспособны. Эта тема станет питательной почвой не только для многих последующих зомби-хорроров (от «28 дней спустя» до «Кем мы становимся»), но и для «Ходячих мертвецов» — важнейшего наследника ромеровской традиции на современном телевидении.

Дмитрий Соколов

«Ночь живых мертвецов» / Night of the Living Dead

Кто-то в интернетах однажды сказал: у меня, мол, два любимых фильма, «Ночь живых мертвецов» и «Броненосец «Потёмкин». Прекрасная пара. И не такая нелогичная, как может показаться. Оба в лучшем смысле чёрно-белы и страшны. И там, и там в почёте мерное хождение строем. В обоих хватает выразительных трупов. Оба, как ни крути, классика.

А как нас учили в школе, что такое классика? Это когда «произведение актуально». В своей первой «Ночи…» Ромеро удалось предвидеть не только апокалиптические настроения 2020, но и совсем уж частное явление самоизоляции. Герои не воюют со свалившимся на них глобальным ужасом. Они засели в маленьком доме, крепко сжав в руках огнестрельные «санитайзеры», не слишком надеясь на счастливый финал. С домоседством каждый справляется по-своему, но итог один на всех – как и в жизни. А уж если вспомнить об особенной роли героя-афроамериканца… Так что, в смысле монтажного новаторства первенства у Эйзенштейна, конечно, не отнять – хоть бы и по привычке – но в «вечностном» отношении Ромеро давно дал Сергею Михайловичу прикурить.

Можно вспомнить, что до Ромеро зомби в кино толком не было. От случая к случаю выходило что-нибудь о культе вуду, вроде «Белого зомби» с Белой Лугоши. Эти фильмы объединяло наличие в истории фигуры шамана – уничтожь его и всё, зомби угомонятся. Начиная с Ромеро, так больше не работает. Трупы повсюду, каждого в отдельности можно отдубасить, но в целом армия мёртвых не отключается. И здесь можно смело проводить параллели с чем угодно, хоть с ковидом, хоть с большевизмом, который без шамана продержался ещё 70 лет. Правда, потом-таки истлел – ну так и зомби тленны, и киноплёнка, и даже вечной живой Ильич в мавзолее, говорят, подгнивает.

Но можно ничего не проводить и не додумывать, а просто устроить вечер ретро-хоррор-депрессии, пересмотрев «Ночь…» и другие фильмы Джорджа Ромеро. Всё же погребальную контору в «GTA: Vice City» в честь кого-попало не назовут.

Глеб Колондо

«Мартин» / Martin

Многие видят в Джордже Ромеро лишь отца современных зомби, который был летописцем живых мертвецов в разное время суток. Остальные его фильмы ускользают, растворяются без остатка — необходимо вытаскивать их на всеобщее обозрение, отряхивать от пыли и заставлять сиять вновь. Самая странная его работа «Мартин» вышла за полгода до «Рассвета мертвецов» (1978), а смотрели ее разве что хоррор-гики. «Странный» — здесь не случайный эпитет, а констатация факта: фильм про вампира без вампирского антуража и сверхъестественной атрибутики. Над характерными особенностями посмеивается сам главный герой, надевающий белоснежные клыки, а затем выплевывающий этот пластмассовый суррогат.

Он появляется в Питтсбурге из ниоткуда — сходит с ночного поезда, в котором он изнасиловал незнакомку и вкусил крови из ее перерезанных запястий. На вид ему нет и тридцати, хотя его родственник Куда, пожилой католик с мистическим мировоззрением, утверждает, что Мартин — 84-летний носферату. Решать зрителю, ведь Ромеро не дает никакого окончательного ответа. Может, юноша страдает психическим расстройством? Тогда почему его черно-белые сны и воспоминания так сильно напоминают мистические опыты Жана Роллена? Может, он все-таки вампир? Тогда почему его не берут ни чеснок, ни дневной свет? Ромеро противопоставляет сверхъестественных монстров чудовищам из реальности — но оказывается, что это сообщающиеся сосуды. Хотя лучше всего отставить эти вопросы в сторону — и тогда «Мартин» предстанет зрителем во всей красе, как поэма о городской пустынности, в которой только мыльные разводы на стекле напоминают океанские волны.

Марат Шабаев

«Тёмная половина» / The Dark Half

Чествовать Джорджа Ромеро, вынося за скобки рассветы, закаты, ночи, дни и сумерки мертвецов с одной стороны дело неблагородное, с другой, когда как не сегодня есть лишний повод поглядеть по сторонам в фильмографии режиссера? Продолжим экскурсию RussoRosso остановкой в Касл-Роке, вымышленном городке штата Мэн, который притягивает больше бед, чем туристов.

Стивен Кинг у каждого свой: несмотря на то, что фигуру и поступь короля не спрятать под покровом кинематографических маневров, у Джона Карпентера, Роба Райнера, Фрэнка Дарабонта, Брайана де Пальмы, Стэнли Кубрика и многих других романы писателя оживают по-особенному. В рецензиях я стараюсь избегать подобных формулировок, но здесь позволю себе сказать, что у Джорджа Ромеро Кинг один из самых страшных. Порой даже может показаться, что в ужасе «Темной Половины» к Ромеро и Кингу присоединился и сам Хичкок: речь конечно, о смерче отчаянно бьющих крыльями воробьев — пернатых проводников на тот свет.

Вообще парадоксальных сочетаний в фильме довольно много (не зря само слово «половина» несет в себе и некое противопоставление): серая хтонь Касл-Рока и истошно-неоновые розовые и синие огни Нью-Йорка (вроде тех, что сияют у Перкинса в «Гретель и Гензель»), импульсивная порывистость слэшера и медитативная флегматичность слоубернера. Ромеро удивительным образом переключается с писателя в экзистенциальном застое и запутанной детективной истории к кровожадным и изобретательным сценам расправы.

Центральная линия с доппельгангером, упакованным в страшную тайну из детства (почти по Фрейду вытесненное сознанием обретает собственную плоть) не ушла в небытие из повестки, а наоборот ложится на современное осмысление маскулинности и психотерапевтическое проговаривание своего я. Успешный писатель, профессор, примерный семьянин и просто хороший парень Тэд Бомонт борется со своим мрачным альтер-эго Джорджем Старком, созданным бумагой и на бумаге (стоит ли вспоминать, что и сам Кинг время от времени печатался под псевдонимом). Пугает не столько отражение в кривом зеркале, сколько внутренний восторг от «брата»: тоска по мачизму, силе, грубой сексуальности и всему прочему, что входит в набор «альфа-самца» в действии.

Настасья Горбачевская

«Обезьяна-убийца» / Monkey Shines

Релиз «Обезьяны-убийцы» сопровождал теглайн «эксперимент в области страха». Для Джорджа Ромеро фраза полностью соответствовала реальности: постановщик впервые доверил свое творчество студийному продюсированию (в лице Orion Pictures). Размен оказался относительно равноценным: Ромеро получил свой самый ладно скроенный фильм, но лишился права на выбор финала.

Что не помешало режиссеру вылить свои ощущения от сотрудничества в кадр: вся арка Джефри Фишера, ученого-новатора и по совместительству лучшего друга протагониста, посвящена тяготам независимых творцов, силящихся сладить с требованиями менеджеров высшего звена.

Но социальный аспект, традиционно важный для Ромеро, здесь представляет наименьший интерес. Нельзя сказать, что старина Джордж боялся промочить ножки в бездне фрейдизма и игр с психологизмом, однако именно едкие комментарии стали его визитной карточкой. В «Обезьяне-убийце» Ромеро не стал ограничиваться приторной историей превозмогания человеческого над животным. Он выписывает изящные оды деструдо, выводя разрушительность как первостепенную черту любви. Капуцин Элла выступает козлом отпущения, но Ромеро прекрасно знает (и почти не скрывает в кадре), что желание избавиться от некомпетентного доктора или собственной матери – это не животный инстинкт. Это – человеческое, слишком человеческое.

Максим Бугулов

«Земля мёртвых» / Land of the Dead

С начальных титров легендарный кинематографист вводит зрителей в транс, поясняет, что вирус уже какое-то время «правит» на Земле, а выжившим только и остается, что противостоять живым мертвецам. Двадцать лет прошло с последней части франшизы Джорджа А. Ромеро, и вот, после успеха снайдеровского «Рассвета мертвецов», в 2005 году культовому режиссеру дали бюджет и возможность высказаться на злобу дня.

Ромеро сразу показывает зрителям, что зомби, конечно, пока не бегают за своими жертвами, но начинают что-то вспоминать и становятся еще более опасными. Конечно, первая же их идея – взять штурмом ближайший город, в котором часть зомби превратили в аттракционы, а другую оставили для устрашения тех, кто тоже захочет к ним сунуться.

Ромеро никому так и не уступил, снимая, казалось бы, в самом дешевом и примитивном жанре. Он вкладывал в каждую деталь, сцену и слово, произносимое его героями, определенный смысл, агитку и повод задуматься над тем, что происходит вокруг. В его картинах зомби никогда не были просто безмозглой необходимостью, а в том, как развиваются истории, всегда можно найти смысл и важные для режиссера и общества мысли, которые ему так хотелось донести до каждого зрителя.

Дмитрий Бортников