«Пылающий»: Come on baby, light my fire

В российский прокат ворвался «Пылающий» — новый фильм Ли Чан-дона. RussoRosso поясняет, почему свежий каннский хит является чем-то большим, чем просто экранизацией рассказа Харуки Мураками.

«Пылающий» / Burning (2018)

Режиссер: Ли Чан-дон
Сценарий: О Джон-ми и Ли Чан-дон по рассказу Харуки Мураками
Оператор: Хон Гён-пхё
Продюсеры: Ла Чан-дон, Ли Джун-дон и Ок Кван-хи
Дистрибьютор в России: «ПРОвзгляд» (в прокате с 5 июля)

Молодой писатель Чжонсу (Ю А-ин), так и не начавший писать первый роман, встречает старую знакомую Хаэми (Чон Джон-со) на выходе из супермаркета, где та работает зазывалой в короткой юбке. Слово за слово они начинают общаться, как будто и не было долгих лет разлуки — последний раз молодые люди виделись в старших классах, когда Чжонсу назвал девушку уродиной. Совсем скоро Хаэми отправляется в небольшое путешествие в Африку, откуда возвращается вместе с новым знакомым — загадочным и богатым Беном (Стивен Ян).

Режиссер Ли Чан-дон снимает не так часто, как его более плодовитые южнокорейские коллеги (Ким Ки Дук, Хон Сан-су), но каждый новый его визит на кинофестивали сопровождается наградами и благосклонными отзывами критиков. «Пылающий», свежий фильм Ли Чан-дона, — экранизация рассказа Харуки Мураками «Сжечь сарай», в общих моментах повторяющая сюжет первоисточника, но создающая совсем другое настроение.

Попытки ленивого сравнения рассказа и экранизации лучше пресечь сразу — забрать бы книги все да сжечь. И пусть тут упоминается и Гэтсби, с которым сравнивают таинственного Бена, и Фолкнер, которого так любит Чжонсу, — фильм, к счастью, остается фильмом. Ли Чан-дон выстраивает повествование на недомолвках, секретах и странностях.

Две локации — сельская обитель Чжонсу и город, в котором обитают Хаэми и Бен, — остро противопоставлены друг другу. Фетиш гэтсбиобразного незнакомца — поджигать старые теплицы — проще всего объяснить замашками урбанистичного гедониста, избавляющего мир от всего, что не соответствует его вкусам.

Однако все попытки провести причинно-следственные связи, додумать психологию персонажей за них самих в итоге никуда не ведут. Иллюзорность мира — и фильмического, и нашего — подчеркивается здесь неоднократно: Хаэми, практикуясь в пантомиме, чистит невидимые мандарины, ее кот по имени Бойлер какое-то время невидим для зрителя, а материализуется позже. Но тот ли это кот, и существуют ли вообще правильные ответы и корректные вопросы? Кажется, сам Ли Чан-дон в это верит слабо, пуская в одной из сцен на телевизионный экран Дональда Трампа — главного символа эпохи постправды.

К счастью, все попытки актуализировать «Пылающего» легко рушатся точно так же, как и попытки анализа. Именно тогда и начинается кино — безумно красивые съемки на рассвете и закате (оператор Хон Гён-пхё до этого снимал фильмы По Джун-Хо и заметный южнокорейский хоррор «Вопль», 2016) заставляют здания и персонажей тонуть в приятном полумраке. Стоит ли удивляться, что кто-то из них может запросто исчезнуть, рассеяться как дым? И все эти коты, мандарины, трампы и гэтсби прекрасно подойдут для растопки большой кинематографической печи, раскаленной и пылающей, обдающей жаром всех, кто рискует пройти мимо и неосторожно прислониться к заслонке.

Хаэми, вернувшаяся из Африки, рассказывает о двух концептах голода у бушменов: малый можно утолить телесной пищей, большой — познанием мира. Зрительская неудовлетворенность, когда не существует ничего точного, а все окружающее оказывается в итоге зыбким и призрачным, останется и после того, как титры поползут по экрану, а в зале зажжется свет.