Эхо «Фильмов из зловещей долины» фестиваля дебютного кино в Новой Голландии

С 6 по 13 октября в Санкт-Петербурге прошёл Международный Фестиваль Дебютного Кино в Новой Голландии. В рамках смотра была показана программа хорроров «Фильмы из зловещей долины», отобранная кураторами Максимом Селезнёвым и Маратом Шабаевым. Про некоторые мы уже писали (например, «Страх на 61-й улице» и «Мы пойдём на всемирную выставку»). Наш агент Иван Афанасьев ознакомился с некоторыми фильмами из программы и написал о трёх из них.

«Сон объял её дом» / Sleep Has Her House

(реж. Скотт Барли)

В мире, где, кажется, не осталось людей, нечто зловещее и незримое поглощает свет и саму жизнь. Чем ближе ночь, тем стремительнее тьма окутывает всё на своём пути. Время будто бы замерло. Немногочисленные создания, которым не повезло оказаться в области материализовавшегося кошмара, бесследно пропадают.

Бессюжетное, по сути своей, кино, ограниченное минимальным нарративом, выраженным в трёх многозначительных строчках в начале фильма (плюс пара дисклеймеров, один из которых рекомендует смотреть фильм в полной темноте). Приём вполне себе в духе серии Dark Souls, впрочем, даже там был лор побогаче, а объяснения поподробней. Однако скупой минимализм – не баг, а фича фильма Скотта Барли, до этого снимавшего артхаусные короткометражки на стыке кино и видеоарта. Собственно, «Сон объял её дом» – тоже, в некотором роде, киноинсталляция апокалипсиса.

Фильм построен на эсхатологическом предчувствии чего-то недоброго – мрачные пейзажи нетронутой природы сменяют друг друга с крайней неторопливостью, порой незаметно переходя друг в друга через двойную экспозицию и вводя зрителя в своеобразное ощущение тревожного транса. Иногда изображение и вовсе низводится до силуэтов, в которых привыкший к комфорту глаз пытается различить что-то если не человеческое, то хотя бы достаточно безопасное. В общем, кино, воспроизводящее впечатления от конца света: чёрт его знает, что там за горизонтом, но явно ничего хорошего.

«Консервная банка» / Tin Can

(реж. Сет Смит)

В мире недалёкого будущего человечество медленно, но верно вымирает от неизлечимой болезни, уродующей тела. Фрет – молодая бактериологиня, нашедшая лекарство от напасти. По стечению обстоятельств она, полежав какое-то время без сознания, приходит в себя в резервуаре для «консервации» и последующего излечения зараженных. Выхода из «консервной банки» не предвидится, бродящие снаружи айронмэны мрачны и молчаливы, аки инфернальные доппельгангеры Тони Старка, вокруг – другие люди в тех же обстоятельствах, кричащие от отчаяния.

Сет Смит – новое лицо канадского кинематографа, призванное разнообразить кроненберговское наследие. С одной стороны – почти прямой наследник: «Консервная банка» временами почти что цитирует неуютный ретро-футуризм ранних короткометражек Дэвида («Преступления будущего»), выводя визуальный код действия в авангардное измерение. С другой – свой, «смитовский» кинематограф, отличительные черты которого – неторопливость, возвращение к практическим спецэффектам и экспрессивная живопись кадра.

«Консервная банка» балансирует на гранях боди-хоррора, технотриллера и антиутопии, временами вызывая в памяти лавкрафтианские нотки других фильмов Смита. Не по той причине, что люди здесь трясут щупальцами и пахнут рыбой, а потому что это такой намеренно слегка состаренный, чуть литературный взгляд на хоррор. Слегка нелепые, но от того не менее жуткие костюмы и декорации. Бутафорские конечности, отваливающиеся от действующих лиц. Концентрация на телесности, и, следовательно, гипертрофированное, пугающе натуралистичное насилие, от которого кровь в жилах стынет.

«Никита Лаврецкий»

(реж. Никита Лаврецкий)

В сознательном возрасте Никита Лаврецкий обнаружил многочисленные архивы домашних видеозаписей из детства, на которых запечатлена практически вся его жизнь (всё остальное он запечатлел уже сам, в своих фильмах). Пересматривая эти found footage, он понял, что в маленьком мальчике Никите присутствует что-то вполне себе демоническое. Вглядываясь в самого себя, он осознал, что вгляделся в тьму – и та ответила ему взаимностью.

Ощущения от просмотра предпоследней на данный момент квазидокументальной картины культового в узких кругах кинокритика и режиссёра Никиты Лаврецкого двоякие. С одной стороны, в этом нагромождении любительских (да не просто, а в кубе) лоу-фай видео, спаянных в фирменной стилистике – дешёвые спецэффекты, «зерно» домашней видеоплёнки, вкрапления из других фильмов – есть своя концепция. Осознанно превратив себя в арт-объект, Лаврецкий без стеснения вываливает на стол подробности своего детства: школьный буллинг, подростковый нигилизм, ранняя и крайняя степень киномании. Своего рода ключ к личности автора для тех, кто не может его понять.

С другой же, в просмотре «Никиты Лаврецкого» есть что-то от случайного попадания на сеанс психолога, принимающего у себя человека с лёгкой манией величия и склонностью к эксгибиционизму (слава Б-гу, не буквальному – но ещё не вечер). Возникающее от просмотра чувство неловкости, очевидно, должно быть достаточно естественным, но вот оценивать такое произведение критериями обычного человека не получается. Рецензию на автопортрет «белорусского психопата», по-хорошему, должен писать он сам, причём в формате отдельного видеоэссе. Такой, знаете, сиквел: «Никита Лаврецкий meets Никита Лаврецкий». Как бы универсум не схлопнулся от такого фита.