«She Will»: Птица с пепельным оперением

Полнометражный дебют Шарлотты Колберт впервые был показан на фестивале в Локарно, мы же его увидели только на Fantastic Fest. Анна Романюк подробно рассказывает о сплетении наследия Дарио Ардженто с современным искусством и о новом имени на хоррор-карте кинематографа. 

«Она будет» / She Will (2021)
Режиссер: Шарлотта Колберт
Сценарий: Китти Перси, Шарлотта Колберт
Оператор: Джэми Рамсей
Продюсеры: Боб Ласт, Джессика Малик, Эд Кларк и др.

Ведьма в жанровом кино успела трансформироваться из бескомпромиссного непредсказуемого зла в неоднозначную фигуру, вызывающую скорее сочувствие, чем страх. Популярность этого метафоричного образа заметно выросла в последние годы, инквизиции стали символом современных разновидностей пуританства. Вслед за этим неизбежно началось перенасыщение, сегодня может показаться, что сказать что-то новое в поджанре практически нереально. Но даже по всем известным тропам можно проложить уникальный маршрут. Небанальное прочтение старых сказок предлагает режиссерка Шарлотт Колберт, уже успевшая за свой полнометражный дебютом получить один из призов в Локарно.

Говорят, что некую настоящую женственность нельзя измерить внешними атрибутами. Это предстоит проверить на себе Веронике Гент (Элис Криге), стареющей актрисе, пережившей двойную мастэктомию. В сопровождении молодой сиделки она отправляется туда, где обитали шекспировские ведьмы, и где земля до сих пор черна от сажи инквизиционных костров  — в шотландскую глушь. Правда, пока что не на шабаш, а всего лишь в лечебный санаторий. И груз, который она хочет сбросить, состоит не только из усталости.

Вероника начала свою карьеру в 13 лет, и съемки фильма, сделавшего её звездой, дались молодой актрисе очень непросто. За кадром от глаз публики скрылось неприемлемое поведение режиссера (Малкольм Макдауэлл), что аукнулось ему разве что слухами в таблоидах. Сидя в своем коттедже, она смотрит репортажи о начале кастинга на роль в ремейке злосчастной картины и новую порцию интервью с демиургом. Как любая незначительная рана способна привести к серьезным последствиям в организме с ослабленным иммунитетом, так и без того разбалансированное самоопределение полузабытой дивы начинает рассыпаться под атаками болезненных флэшбеков.

Вероника отчасти наследует проблемы своих предшественниц, но в то же время она не вписывается в шаблоны престарелой кинозвезды. Её траектория не ограничена ностальгическим бункером или искусственно поддерживаемой конкуренцией. Оплакивая ушедшие молодость и славу, она не уходит в делирий, как героиня Бетт Дэвис в «Что случилось с Бэби Джейн?» (тоже, кстати, ставшая известной в совсем юном возрасте). Да, Вероника может быть капризной, только огрызается скорее для проформы и самозащиты, и не позволяет себе крайностей Нормы Десмонд («Бульвар Сансет»). Она никогда не захочет вернуться в своё прошлое, как это с радостью сделала Барбара Джин Трентон (эпизод «The Sixteen-Millimeter Shrine» классической «Сумеречной Зоны»). Грустно глядя, как в телесюжете сравнивают её последние фотографии с архивными, она не чувствует себя вовлеченной в борьбу с амбициозными старлетками, что когда-то случилось с Марго Ченнинг (что символично, снова Бетт Дэвис во «Всё о Еве»). В отличие от сестёр по несчастью, она проходит экспресс-курс принятия и в итоге решается без страха шагнуть в новую фазу и увидеть в других женщинах опору.

Наблюдать за сверхъестественным перерождением Вероники не менее любопытно. Элис Криге очень к лицу новый виток развития архетипического персонажа. Её героиня становится ещё интереснее, если держать в голове, что образ женской старости и потери конвенциональной красоты долго ассоциировался исключительно со злом. И в рукописях XVI века, и в диснеевских сказках насылают проклятия преимущественно старые и уродливые, а красны девицы могут быть только добрыми. Криге не впервой перевоплощаться в ведьм (в «Гретель и Гензель» Оза Перкинса она также убедительна), но в этот раз она красиво ломает стереотип, воплотив в своем персонаже созидательное начало необратимых изменений. Вечерние пляски постояльцев санатория вокруг кристаллов из интернет-магазина на этом фоне кажутся всего лишь попыткой найти легкий путь и заработать на человеческих страхах.

Другой полюс фильма отдан Малкольму Макдауэллу, который даже в дорогом костюме и с благородной сединой выглядит не менее жутко, чем с накладными ресницами и в котелке. Играть Большого Творца, не особо обеспокоенного реальными людьми за его творением, Макдауэллу не впервой (вспомнить хотя бы его роль в спорном, но по-своему интересном «Хэллоуин 2» Роба Зомби). В этот раз он это делает с особенно отталкивающим лоском.

Герой Макдауэлла выглядит фактурно не в последнюю очередь из-за очевидного бэкграунда артиста. Малкольм делал первые шаги в индустрии, когда между талантом, тяжелым характером и неоднозначными поступками было принято ставить знак равенства. К тому же, у многих зрителей он в первую очередь ассоциируется с яркими трикстерами. Выбор такого актера на роль режиссёра со скелетами в шкафу вытаскивает на разделочный стол неказистый аргумент «это было другое время», вряд ли способный успокоить тех, кому пришлось на себе испытать издержки эпохи. К слову, сам Макдауэлл в подобных вопросах имеет довольно однозначную позицию (того же Полански он точно не оправдывает).

Совершенно органично в титрах выглядит и имя «крестного отца» фильма — Дарио Ардженто. Дарио не раз говорил, что его собственные фильмы всегда о женщинах, а первым вдохновителем режиссёра была собственная мать. Поэтому он с радостью взял на себя роль исполнительного продюсера.

Шарлотт Колберт предпочитает несколько старомодный и размеренный, если не тягучий, темп повествования. Её персонажи бродят на стыке реальности и снов (иногда буквально, как в сцене с неудачным грибным трипом), пытаясь ориентироваться среди размытых контуров и перспектив. Эта манера перекочевала из портфолио Шарлотт-художницы. До того, как снять свой первый фильм, она была известна арт-сообществу как скульптор и фотограф. Многие её работы были посвящены концепции времени и его способности замкнуться на себе в статичных форматах. Но стоит предупредить, что этими же особенностями можно объяснить недостатки фильма. В тех немногочисленных сценах, где сверхъестественное без обиняков показано спецэффектами, резкая смена стиля вместо ожидаемо шокового эффекта оставляет скорее в недоумении.

Во всяком случае, к финальным титрам зритель подходит с вердиктом: «Good for her». Это интересный дебют явно насмотренной художницы, выбирающей нестандартные ракурсы злободневных тем. Несмотря на некоторую перегруженность эпизодическими персонажами, «She Will» оставляет ощущение довольно продуманной истории, главные герои которой наделены довольно правдоподобной эмоциональной палитрой. Будем надеяться, что к следующему фильму она набьёт руку и отточит умение выдерживать выбранную тональность.