Сериал Алекса Гарленда «Разрабы»: За и против
997Мы решили осветить новую работу Алекса Гарленда «Разрабы» с разных сторон. Евгений Ермакович выступил в позиции атакующего, а Виктор Северный — в позиции защитника сериала.
Евгений Ермакович: Алекс Гарленд не разменивается по мелочам. Что если все во вселенной подчинено причинно-следственным связям? Значит, мы можем узнать будущее и заглянуть в прошлое, считает Форест, глава технологического гиганта Amaya. Несколько лет назад Форест потерял семью, и с тех пор изо всех сил пытается вернуть дочь хотя бы на экран монитора. Для этого ему нужны «Разрабы» (Devs) — секретное подразделение посреди леса в здании, напоминающем древнеегипетскую мастабу. В центре лаборатории — квантовый компьютер (словно тотем), неподалеку — огромная похожая на жуткое божество статуя погибшей Амайи.
Гарленд старательно придает лаборатории мистический флер: обилие золотых оттенков, пульсирующий свет, симметрия. В первой серии к Разрабам переводят Сергея, парня главной героини Лили. Сначала он впадает в религиозный экстаз, а после пытается украсть код. В следующий раз мы увидим русского шпиона на записи с камер наблюдения, где он сжигает себя заживо. С этого момента начинается история Лили. Дальше — шпионский политический триллер, а ближе к концу — философская притча. Но все это настолько вяло и рыхло, что никакой квантовый компьютер не смог бы собрать воедино. Да, здесь прихотливые ракурсы, фирменное марево пастельных тонов, музыка, которая стоит всего сериала. Гарленд упивается стилем, делает это заразительно, и все бы ничего, но приходит черед рассказывать историю.
Ахиллесова пята сериала — это увлеченность ностальгией, которая должна бы оттенять научно-фантастическую основу, но на деле ее заглушает. В прогрессе и его возможностях Гарленд в очередной раз видит только дорожку к человеческому сердцу: вместо стремления к развитию и движению нам предлагают застывшее где-то в прошлом мгновение счастья. Зачастую именно так и работает разоблачаемый в сериале капитализм, при этом Гарленд и сам оказывается торговцем ностальгией: все перипетии режиссер сводит к банальному «был бы милый рядом». Научная фантастика в «Разрабах» — очередная жертва вездесущего психотерапевтического нарратива, который вместо творчества предлагает понятные каждому (а потому бесполезные) формулы.
Виктор Северный: В мире, где почему-то принято мерить сложные щи в Кристоферах Ноланах, критики странным образом обходят фигуру Алекса Гарленда, а уж найти щи сложнее, чем у него, в зрительском кино еще нужно постараться. Пусть выпуск на Hulu и восемь серий не сбивают с толку: «Разрабы» — вполне себе кино: от кинематографических работ Гарленда сериал отличается минимально, разве что хронометражем.
Вновь выдающаяся для бывшего сценариста режиссура, продуманный монтаж и небанальный кастинг. Видно, что визуальная сторона заботит Гарленда не меньше, а то и сильно больше того, что он вычитал в научпопе о квантовых компьютерах. Какие-то образы вроде траурной позолоты взяты чуть ли не из «Пекла» (2007) и отполированы до безупречного состояния. Есть развитие тематических и сюжетных наработок из дебютной «Из машины» — Гарленд этого не скрывает.
Но главное и самое выдающееся в «Разрабах» — накатывающее из серии в серию чувство тревоги, ужас перед простым. Банальные вещи и самые обычные лица в причудливой оптике Гарленда кажутся зловещими и предельно опасными. Гигантскую нависающую статую, понятно, любят высмеивать сравнениями с садовым гномом. Патлатый медведь Ник Офферман на стыке своей внешности и гарлендовских длиннот выдает идеального лидера культа. Зэк Гренье со своим вечно кислым лицом безопасника, который опаснее любого марвеловского злодея, страшнее эпидемии. Что же до сюжета и сложного финала, то, как бы много Гарленд ни распинался в интервью, тема закрытой сектантской общины, актуальной для современного IT, получилась намного интереснее самой тайны — так бывает, издержки жанра. Представьте, что Amaya — это тайная политическая группировка, а «Разрабы» сняты Пакулой в середине семидесятых. Много чего изменилось? Полнокровный триллер в кино умер, а на телевидении, в общем-то, не прижился — и кто-то же должен делать божью работу, раз Дэвид Финчер даже в телевизоре снимает со скоростью Стэнли Кубрика. Пускай этим кем-то будет Алекс Гарленд.
Е. Е.: Hасчет визуальной части ни у кого вопросов нет: Гарленд может смело занимать очередь за званием нового Кубрика (или нового Тарковского — тут кому как). Может занимать сразу за Ноланом, которого вспомнили очень кстати, хотя и не того. Кристофер долгое время был един в двух лицах со своим братом Джонатаном, но сейчас, после «Мира Дикого Запада», понятно, от кого вся заумь. Тут-то траектории и пересеклись: и Гарленд, и Джонатан Нолан в своих сериалах опираются на традиции научной фантастики, рассуждают о детерминизме и оба терпят фиаско: формалистские украшательства у них заменяют мысль.
Но у Гарленда проблема не в формализме, тем более, лучший триллер — и правда тот, где конфликт не получает разрешения (Финчер — свидетель). Проблема в том, что Гарленд как раз не определился, что он снимает: сайфай-сериал или авторское кино на восемь часов. Для жанровой работы «Разрабы» слишком разболтаны и пустотелы, и формат сериала только усложняет дело: драматургия хромает, персонажи (кроме Фореста) существуют в вакууме. Для авторского проекта «Разрабы» слишком предсказуемы и осторожны. Почему бы тогда не наплевать на все ожидания, как сделал Линч, раз уж тебе одному доверили целый мини-сериал? Для чего эти неловкие геополитические мотивы, тень государственного вмешательства, шпионы под прикрытием?
В. С.: Не думаю, что ностальгия будет точным словом для описания тем и тональностей «Разрабов». В сведении фантастики и драмы Гарленд как раз последователен и логичен (не обязательно сверхуспешен). Фореста волнует не только его нахождение в лучшем из миров, но вопрос выбора, ответственности и вины (любимое нолановское самоедство). Если бы он позвонил на минуту позже? Если бы не звонил? Выбор и вина сжигают его дотла — отсюда религиозное, но в нашем веке опирающееся не на писание, а на технологию верование в научную предначертанность, в смерть горькой и колющей неопределенности. Форест уверовал и пишет (ну, или строит) новую библию, и финал тут в первую очередь для него и про него, да и вообще весь сериал получился не про Лили. Очень естественным в этой связи выглядит поведение и Фореста, и Кэти, позволяющих себе, как и подобает серьезным религиозным фигурам, все те смертные грехи, за которые они изгоняют и уничтожают своих самых преданных послушников.
Согласен, что в целом все очень традиционно, но Гарленд никогда не заходил слишком далеко — он не то чтобы не Дэвид Линч, он и не Шейн Каррут. Технология как сюжетный костыль, а не самоцель — схема старая, но, по-моему, все работает. Другой разговор, насколько это медленно и размеренно — тут, конечно, уже чистейшая вкусовщина. В более динамичном и мясистом «Мире Дикого запада» меня хватило серии на четыре первого сезона — могу только развести руками. Ну а без геополитики не было бы и первой серии «Разрабов». Это скорее инструмент масштабирования в очень камерной постановке: как еще объяснить прогрессивность изысканий в Amaya? Это мог бы быть и просто корпоративный шпионаж конкурентов, но Гарленду нужно было расширение границ, да и российская повестка в IT и геополитике сегодня сильна как никогда.
И почему, кстати, никто не пишет, что, начиная даже с «Судьи Дредда 3D» (2012), Гарленд без всяких гендерных надрывов из проекта в проект выписывает отличных женских персонажей? Лили, возможно, не хватает более глубокого бэкграунда, но у нее очень живая, человеческая реакция на происходящее, вплоть до того что перед самым финалом она практически растеряла мотивацию идти до конца.
Е. Е.: Соноя Мидзуно (Лили), постоянная актриса Гарленда, и вправду завораживает: кого-то может раздражать ее отрешенность, кто-то будет без ума от нетипичной внешности, но следить за ней всегда одинаково интересно. Чего стоит третья серия, где она имитирует безумие!
Именно своеобразие делает Лили прекрасной: мы не можем понять ее до конца, она постоянно ускользает от нас. Это справедливо и для всего сериала, но как только он сворачивает с дорожки научного безумия и пытается стать универсальной историей, расшаркиваясь перед всеми, пелена спадает — CEO-то голый! Остается только схватиться за религиозную подоплеку, этот извечный «подорожник» сценаристов, да прикрыться им. А тут уже наваливается всей тяжестью христианство с его непоколебимыми истинами, грозя запретить и отменить. То, что «Разрабы» во многом оказываются разоблачением современного сетевого общества, — удивительный пример консерватизма, разочарования и усталости. Мы больше не верим в объединяющую силу прогресса, не верим, что он спасет нас. Как говорит сенатор Форесту: «Они пользуются вами. Вы нужны им. Но вы им больше не нравитесь». С верой в прогресс умирает фантазия, и именно об этом «Разрабы» — сериал-самопародия, переваривающий все стереотипы об айтишниках: секта, одержимый лидер, порно на квантовом компьютере.
В. С. После шести сезонов грандиозного сериала «Кремниевая долина» практически невозможно ни ударно шутить про IT, ни брать эту тему в железные клещи серьезности. Возможно, нужно некоторое время, и у кого-то все-таки получится высказаться, но у Гарленда — точно нет, он и не старался. Пусть вас не пугает вышедший на DTF неподъемный материал про квантовые компьютеры и техническую сторону «Разрабов», единоличный автор сериала пользуется толстой сайфай-связующей сюжета как жанровым элементом, декорацией и как только не. Вечно маячащее на горизонте будущее у Гарленда, до которого еще в «Пекле» можно было дотянуться из 2007 года и которое в «Разрабах» происходит буквально сейчас, сколь невыносимо красивое, столь же мрачное и гнетущее. Его вера в прогресс (хватит нам одного Чарли Брукера) спотыкается о тающую веру в людей — потому прогресс в этом сериале, как любая революция, пахнет кровью, и его последствия скорее туманны: творцы прогресса опасно одержимы, а другие люди не двигают мир вперед. Сам Гарленд одержим еще не достаточно для грандиозного жанрового прыжка, но траектория его пути уже завораживает: размаха мысли в «Разрабах» и правда на два условных «Тринадцатых этажа», зато всего остального — на пару десятков.
