Муха как муза для фильма ужасов: продолжение инсектофобных заметок
1394Не так давно у нас уже выходила статья об экранной инсектофобии, первая часть рассказа Глеба Колондо о том, как, возможно, самые ненавидимые из братьев наших меньших представлены в мировом кинематографе. Тогда речь шла о тараканах, сегодня настала очередь других наших невольных соседей — мух. Как говорится, не Кроненбергом единым, поехали.
Существ, научно именуемых Musca domestica, вокруг нас слишком много, чтобы не снимать о них фильмы. Подсчитано, что всего одна парочка «влюблённых» двукрылых способна дать миру до 500 тысяч детей. По крайней мере, такие цифры приводит австрийский энтомолог Карл Фриш в книге «Десять маленьких непрошенных гостей». Он же делает жутковатое допущение: если б мухам везло больше, то «всё вокруг было бы заполнено мухами, мы задохнулись бы среди них».
На наше счастье, этого не происходит: большинство личинок съедаются хищниками, становятся жертвами плохой погоды или несчастного случая. Конечно, ответственная мать-муха старается не допустить гибели потомства и, по возможности, ищет лучшее место для кладки – тёплый навоз. Давайте на минуту забудем, что речь о насекомом: всё-таки ключевое слово «мать». Наверняка мамаша, которая непрестанно рожает детей для того, чтобы бросить их в навозе, смогла бы стать героиней русского арт-хауса. Или – ну разумеется – фильма ужасов.
Будь мухи сценаристами, они могли бы озолотиться на продаже хоррор-идей. И дело не только в повадках, но и во внешности: шестиногие, мохнатые и суетливые, непрестанно гудящие черныши, чьи фасеточные глаза, по нашим меркам, совсем ничего не выражают – зрелище экстравагантное. Но мушки во всех смыслах выше кино, так что режиссёры вдохновляются бесплатно. И им есть из чего выбирать.
Я – муха
Об ужасах трансформации человека в насекомое впервые с размахом помыслил Франц Кафка. В 1986 Дэвид Кроненберг предложил свой вариант, фиксируясь не столько на последствиях, сколько на процессе превращения. После неудачного научного эксперимента, организмы учёного и мухи сливаются в единое целое, и теперь нам предстоит наблюдать, как симпатичный молодой человек постепенно теряет человеческий облик как внешне, так и внутренне.
Несмотря на то, что «Мухе» за тридцать – а это, по меркам жанрового кино, возраст почтенный – она продолжает успешно пугать всех приобщающихся. Единственный субъективный недостаток — предельный антропоцентризм: всё внимание на героя-человека. А вы представьте, как изумилась муха, оказавшись растворённой в теле какого-то мужика. Тотальная деперсонализация с увеличением массы тела, и в конечном счёте всё та же драматическая потеря идентичности. Вот о чём бы хотелось увидеть продолжение или ремейк.
Дети-мухи
Но «продолжатели» следуют проторенными дорожками. Если в классическую эпоху в спину графу «Дракуле» (1931) дышали его «Дочь…» (1936) и «Сын…» (1943), то в «Мухе-2» (1989) Криса Уоласа барышня разродилась мухой. И даже не настоящей, а вполне симпатичным молодым человеком. Да, он вылупляется из личинки и быстро растёт, как принято у мух. Но не отпускает ощущение, что фантазии не дали разгуляться.
Интереснее обстоят дела в «Кислотном доме» (1998). Парня, который только и знает, что сетовать на жизнь, Бог, предварительно пропустив с ним по стаканчику, в наказание делает мухой. Теперь у него множество отличных развлечений: например, можно обмакнуть лапку в еду друга и написать ему кетчупом послание, доведя товарища до ручки. И отношения с родителями выходят на новый уровень – залетев к ним на огонёк, сын-муха узнаёт, что его папка с мамкой те ещё извращенцы. И теперь причины, по которым они просили сына скорее съехать, становятся понятны: сынок, ничего личного, просто развлекаться удобнее без свидетелей.
Родители-мухи
Не все знают, что «Муха» Кроненберга – не оригинал, а переосмысление малобюджетной «Мухи» (1958) Курта Нойманна. В 80-е сюжет трансформировался не хуже главного персонажа, но каркас, взятый из одноимённого рассказа Жоржа Ланжелана, остался прежним: учёный + телепорт + муха = жуть. Вот только выглядела эта жуть иначе: человек с головой мухи страдал в лаборатории, пока по саду порхала мушка с лицом бедолаги-экспериментатора. Ничем хорошим это не кончилось.
Сын взялся продолжить исследования отца, но достиг такого же результата: пока в «Возвращении мухи» (1959) одни ловят буйного мужчину с фасеточным взглядом, другие дивятся на насекомое с чертами робкого юноши. Повтор сюжетного устройства в сиквеле, конечно, никого не обрадовал. А в 1965 «Проклятье мухи» окончательно запутало и «замалобюджетило» цикл и до Кроненберга о семействе людей-мух почти никто не вспоминал.
Правда, был у «Мухи» Ноймана второй сын, поинтереснее. Это, конечно, безумный гений Бакстер Стокман из «Черепашек-ниндзя», явно скопированный с персонажа именно 1958, а не 1986 года. В отличие от папаши, он предпочитает не сетовать на судьбу, а летать, жужжать, мстить и хихикать писклявым голоском. В общем, позитивный такой парень.
Сторонники мухи
О вкусах не спорят? Неправда, спорят и ещё как. Если кому-то нравятся мухи, вряд ли вы доверите такому человеку свои пионы и свой улов, как душке Доменику Эпплгарду из «Шоу Фрая и Лори». А вот в свой хоррор пригласите наверняка.
В югославской анимационной «Мухе» (1967) отношения человека к насекомому эволюционирует от вражды до товарищества. Но в воцарившемся мире не чувствуется радости – объятия героя и подросшей до его размеров мухи выглядят натужными. Похоже, враг наказал человека дружбой с собой – в этом, даже если не брать в расчёт муху, есть тревожащая нас патология. Как и в том, что некоторые вступают с мухами в отношения не только на экране.
Если эпатажного художника Яна Фабра, который делает своё искусство из жуков-златок, общество ещё терпит, то швейцарцу Жану Мари Жерардену, о котором повествуется в местами страшноватом документальном фильме «Невидимые захватчики. Война мух» (1999) не приходится мечтать о мировой славе. Но творец не сдаётся и продолжает слагать из друзей-мух имитации лобковых волос, инсталляции на тему христианства, визуальные истории про детство и другие объекты современного авангарда. «Я не преследую меркантильных целей, это всего лишь искусство», – говорит Жан, кажется, не без некоторой обречённости. Выставку, экспонаты которой показаны в «Войне мух», он посвятил «людям, живущим в небе».
Любовники мухи
Впрочем, дружба и живопись далеко не всегда пригодятся в страшной истории. А вот перверсии, то есть, отклонения в сексуальном поведении – наверняка. Когда секс в фильме связан с мухой, даже если в остальном это мирная романтическая комедия, готовьтесь, что психолог запросит у вас за разбор выросших после просмотра насекомо-фрейдистских завалов двойную плату.
В индийской «Мухе» (2012) юноша пытается спасти свою девушку от лап рокового соблазнителя – классический любовный треугольник. Один нюанс: парень – муха. Соперник устранил его, когда тот ещё был человеком, но не подумал о переселении душ. Возродившись в теле насекомого, наш герой вспоминает себя, летит к подруге, и вместе они придумывают, как справиться со злодеем, постепенно разрушая его физическое и душевное здоровье. Не забывают молодые и о романтике – и всё это, конечно, мило и даже забавно. Но для неокрепших умов всё-таки немножко странно.
В образовательной короткометражке «Муха» (2008) из цикла «Зелёное порно» актриса Изабелла Росселлини, в наряде «мушиного» самца сношает кукольную партнёршу. Ничего удивительного, что партнёром Росселлини (не на экране, а в жизни) некоторое время был Дэвид Линч.
В «Мухе» (1970) авангардистки Йоко Оно нет жанрового сюжета, зато есть обнажённое женское тело и – о, да – мухи. Насекомые перемещаются по обнажённой натуре, не обделяя вниманием интимные зоны, на что со стороны барышни не следует никакой реакции. Равнодушна? Мертва? Получает удовольствие? Трактовать можно по-разному, в том числе как сюжет о насилии. Муха-насильник, каково?
Противники мухи
В конечном счёте, большинство пугается любого отклонения от нормы: не только нетрадиционной любви, но и нездоровой ненависти. Милуетесь с мухой? Страшно. Посвящаете жизнь борьбе с, как пел Пётр Мамонов, «источником заразы»? Тоже такое себе.
В «Повелителе мух» (1990) Владимира Тюлькина (не перепутайте с одноимённой книгой Голдинга и её экранизациями) заглавный персонаж рассказывает: «Идея истребления мухи мной овладела очень давно, многие десятилетия тому назад. Я никак не мог найти оптимального решения, чтобы их истреблять не единицами, а так, миллионами сразу. И вот такое озарение пришло. Я как-то вот сидел на корточках. Передо мной какие-то пищевые отходы были. А потом ковырнул и смотрю, под этим пищевыми отходами целые вот такие кучи копошащихся червячков. Вот тут и всё. Вдруг мысль явилось, что нужно не муху убивать, потому что она умрёт сама по себе. А нужно убить эту личинку — её взять, ей не дать возможность из неё выйти, мухе».
Похожая зацикленность, но уже не маниакального, а, скорее, невротического плана присутствует у героя фильма «Нервы на пределе» (1991), чёрной комедии с Джимом Кэрри в эпизодической роли Смерти. Всего одна небольшая встреча с мухой провоцирует главного героя на гневный монолог:
«Вот, например, выйдете вы во двор. Увидите собачью какашку за земле. Муха на неё садится и начинает мыть лапки. Каким непроходимо тупым надо быть, чтобы сидеть на дерьме и при этом умываться? Ой. Дерьмо на лапках. Посмотрите – не отмывается. Снова дерьмо на лапках – что ты будешь делать. Грязные, отвратительные существа! Их надо собрать в одну кучу и уничтожить».
В уже названной документалке «Невидимые захватчики. Война мух» упоминается, что в средние века церковный суд мог отлучать мух от церкви. Порой от реакции человека на окружающий мир и попыток его переделать берёт большая оторопь, чем от самого страшного насекомого.
Муха. Просто муха
Иногда забываешь, что Мамонов пел «Муху, источник заразы» не против мух, а им в оправдание. Просто заглавный текст сильнее всего врезается в память, но вообще-то: «…муха моя, как пряник, имеет опрятный вид. Не то что ты». И тем не менее против законов природы не пойдёшь: многие насекомые, и мухи в том числе, разносят опасных для здоровья микробов. А значит, иногда, чтобы зритель запсиховал, с мухой на экране не нужно делать ничего особенного. Просто дайте ей жить своей жизнью – и она не подкачает.
В «Затащи меня в ад» (2009) Сэм Рэйми заставил насекомое заползти к героине сначала в нос, а потом и в рот. Само по себе неприятно, так ещё и активирует в организме девушки мистические процессы: теперь ей кажется, что рядом с ней в постели не муж, а мёртвая старушка. И уже трудно спорить, что муха всё-таки источник заразы, причём самого широкого профиля.
В «Распутине и императрице» (1932) не вполне вменяемый Распутин доводит цесаревича Алексея, заставляя болезного ребёнка смотреть в микроскоп на то, как муравей убивает муху. «Ты муха, а я муравей», – напевает Распутин, как бы намекая, что ничего хорошего мальчика в жизни не ждёт.
Почти во всех экранизациях «Дракулы» умалишённый Ренфилд в рамках курса молодого вампира засасывает мух до смерти. В «Графе Дракуле» (1970) воплотивший этого персонажа Клаус Кински даже складывает насекомых про запас в коробочку. Не у каждого хватило бы духу её открыть и уж тем более пригубить отложенное угощение.
«Я знал одну старую даму, которая проглотила муху. Возможно, она умрёт», – поётся в английской песенке для детей. Песня весёлая, но когда в «Мухе» Кроненберга её напевает главный герой, ему совсем не весело. Нет, право же, мы, люди, совсем не против мухи. Каждое живое существо имеет право на жизнь и свободу. Мы всего лишь боимся умирать.
