Пустые комнаты и гниющие прелести: Как снимает Оз Перкинс
183030 января в российский прокат вышлат страшная сказка «Гретель и Гензель», которую снял Оз Перкинс. Разбираемся в стилистических особенностях его меланхоличных хорроров.
Современный хоррор часто метит в «здесь и сейчас», концентрируясь на коллективных страхах и архетипах. Мы боимся двойников из подземного мира, не переносим агрессивных жителей глубинки, пугаемся новостей о распространении очередного вируса. В таких страхах не остается места поэтичной меланхолии, которая возможна только когда всякая жизнь прекращает свое существование.
Кадр из фильма «Февраль»
Впрочем, не все фильмы ужасов выглядят именно так. Тлетворное течение времени можно ощутить в режиссерских работах Оза Перкинса, стоящего в стороне от современного хоррор-мейнстрима. Молодые девушки, запертые в стенах католического пансиона, оказываются схвачены посреди зимы и тотального одиночества, провоцирующего проявления потусторонней силы («Февраль», 2015). Сиделка престарелой писательницы ощущает расползающуюся по стенам гниль — она произрастает из прошлого и неподвластна линейному течению времени («Я прелесть, живущая в доме», 2016). Оба фильма Перкинса лишены безыскусных джампскейров и суетливых движений камеры; последняя крадется по замкнутым помещениям со скоростью призрака, которому уже некуда спешить. Слабоосвещенные коридоры, пыльные гостиные и скрипящие лестницы — вот где героини фильмов сталкиваются с запредельным отчаянием. В их историях нет намеков на сенсационность: нестабильная Кэтрин (Кирнан Шипка) в «Феврале» с радостью приветствует демоническую сущность и совсем не хочет ее отпускать во время экзорцизма. Старая котельная, как импровизированный алтарь, затухает, и вновь его не разжечь. Если Бергман исследовал мотивы богооставленности, то Перкинс интересуется более экстравагантной идеей: как быть, если тебя покинет даже дьявол? В таком мире совсем нет лета — только леденящий душу февраль с его белоснежными россыпями и студеным небосводом.
Кадры из фильма «Февраль»
Стиль Перкинса не предполагает никаких сюжетных откровений, а пытается схватить определенный тон. «Я прелесть, живущая в доме» начинается с монолога главной героини, заявляющей: «Три дня назад мне исполнилось 28 лет, а 29 мне не исполнится никогда». Лили Сейлор (Рут Уилсон) переезжает в дом известной писательницы Айрис Блум (Пол Прентисс), написавшей 13 хоррор-романов. Этот blumhouse (ироническая отсылка Перкинса) предстает чередой интерьеров: внешнего мира будто бы не существует, лишь в паре кадров можно увидеть дом целиком — типичный двухэтажный особняк в Новой Англии. Внутри время течет совсем по-другому: по коридорам проплывает призрак меланхоличной блондинки (Люси Бойнтон, также игравшая в «Феврале»), телевизор работает с помехами, а когда их нет, на экране возникает старый вестерн «Дружеское увещевание» Уильяма Уайлера с молодым Энтони Перкинсом. Легендарный Норман Бейтс из «Психо» и отец режиссера — еще один призрак этого фильма, чей голос исполняет You Keep Coming Back Like a Song. Трудно не заподозрить в умирающих родителях Кэтрин из «Февраля» автобиографические отсылки: Энтони Перкинс погиб от СПИДа, а его супруга Берри Беренсон оказалась на борту одного из самолетов, врезавшихся в башни-близнецы 11 сентября.
Кадр из фильма «Я прелесть, живущая в доме»
Легче всего воспринимать и «Февраль», и «Прелесть» как два хонтологических стихотворения с рефренами, в которых нет надежды на будущее. Замкнутый мир Перкинса постоянно возвращается к прошлому, из которого выплывают сумрачные образы песен, пустынных дорог и населенных мутными призраками помещений. Что характерно, мужчинам здесь не место — это трагедии сломленных одиноких женщин, которые лучше всего описываются словосочетанием «гниющие прелести». Их несчастные и непроницаемые лица — еще один объект интереса камеры. Призраки вышли навстречу, но непонятно, кого они собираются встречать — по ту сторону экрана есть только пустота и холод. Именно поэтому ближайший ориентир для «Февраля» и «Прелести» — не фильмы Эггерса, Шульца и Пила, а «История призрака» (2017) Дэвида Лоури, проникнутая похожим космическим отчаянием.
Слоубернером сейчас стремятся назвать каждый второй фильм, но в случае Перкинса это определение звучит более чем оправданно (один из его любимых хорроров — «А теперь не смотри» (1973) Николаса Роуга). Тягучий звук и гипнотические образы размытых призраков не торопятся к финалу, который всегда оказывается ложным. Финальные сцены у Перкинса — просто случайно выбранные точки в хронологии. После них всегда можно запустить фильм заново, закольцевав последовательность событий.
