Кровь и металл Лазурного берега: 7 жанровых фильмов Каннского фестиваля
830Каннский фестиваль подошел к концу, время осмыслять результаты. Нас всех безусловно радует успех «Титана» (наша отдельная рецензия), но не Дюкорно единой. На Лазурном берегу было еще несколько жанровых новинок, наша корреспондентка Настасья Горбачевская рассказывает о семи, на ее взгляд, самых важных.
После годового перерыва Каннский фестиваль снова обнял (или истоптал, как знать) Лазурный берег: в 2021-м программа смотра была как минимум неоднородной, но эта амплитуда картин оставила место для неожиданных реверансов. Прежде всего речь идет о Золотой Пальмовой Ветви, которую жюри во главе с президентом Спайком Ли присудило Джулии Дюкорно. История «Паразитов» не то чтобы повторилась в судьбе «Титана», но вышла на новый виток: упрямо наряженные во фраки и отрицающие стриминговые платформы Канны идут на уступки времени и чествуют жанровое кино, чтобы стать хоть чуточку ближе к зрителю. На эту тенденцию будет любопытно взглянуть ретроспективно, еще побед через пять, а пока можно искренне радоваться, что снятый женщиной боди-хоррор удостоился главной награды.
«Титан» / Titane
(реж. Джулия Дюкорно)
Дюкорно в некоторой степени предсказуема в своей непредсказуемости: несколько лет назад встряхнув публику в параллельной программе «Двухнедельник режиссеров», в основной конкурс Канн она вернулась творцом беззастенчивым и бесстрашным. Разбавляя агрессию злой иронией, она выкручивает на максимум обозначенную еще в дебюте ультраоткровенную телесность. Сюжет о проникшем в голову совсем юной девушки металле пересказывать бесполезно и даже вредно — лучше один раз увидеть, а вернее прочувствовать. Не смотря на визуальное торжество эстетики безобразного, в первую очередь Дюкорно бьет не по глазам, а по нервам. Впрочем, границы жанра, как и прочие условности, в «Титане» размыты — гендер, ярлыки чувств (любовь, ненависть — те самые вечные) и триггеры влечения — люди и машины, ножи и кожа — все смешалось на экране.
«Нитрам» / Nitram
(реж. Джастин Курзель)
До «Макбета» и «Кредо убийцы» австралиец Джастин Курзель снял по-хорошему невыносимый дебют «Снежный город» — провинциальная безнадега и зарождение жестокости как атрибута мужественности там были представлены во всей красе. В «Подлинной истории банды Келли» те же вопросы рассматривались в декорациях неовестерна, к слому маскулинности режиссер возвращается и в «Нитраме». Фильм, показанный одним из последних на фестивале, публику скорее разозлил, чем пронял, но, вероятно, сказалась усталость. Курзель изучает поломанную психику своего героя, короткими флешбэками чертя биографию травмы. Тревожная обстановка, невысказанные чувства, нарушенная механика коммуникации — утопая все глубже в отчуждении, Нитрам обречен либо захлебнуться, либо потащить за собой на дно всех вокруг. Каннское жюри не поскупилось на Пальмовую ветвь для Калеба Лэндри Джонса — артист все два часа хронометража вызывает приступы то жалости, то презрения, не пытаясь при этом быть манипулятивным или давить на болевые точки. Курзель же свой главный выпад бережет до обрывающих картину на полуслове финальных титров.
«Невинные» / The Innocents
(реж. Эскиль Вогт)
Здесь возникновение безотчетной жестокости отслеживается с самого начала начал, а все мы, как известно, родом из детства: случайно подобравшийся клуб неудачников (в лучших традициях Стивена Кинга) ставит опыты с появившейся будто бы из ниоткуда силой. Дети могут двигать камни, изменять направление течения воды, ломать ветки или хребет сбежавшей кошке. Вне моральных ориентиров любая власть —психологическая, физическая, телепатия или телекинез, не так уж важно, — становится оружием, которое для детского неокрепшего сознания может служить гарантом безнаказанности. Норвежец Эскиль Вогт своих детей разбивает на два лагеря (пусть будет зла и добра, не принципиально) и заставляет самостоятельно учиться ответственности. При этом ребятней этой он откровенно любуется (хотя и подбирает их по изъянам — от этого они выглядят лишь красивее), путая солнце в волосах и веснушках. Пожалуй, описание фильма слишком скудно, чтоб объяснить манеры киноязыка: «Невинные» сплетают нежность с отторжением, а умиление с рвотным рефлексом.
«Агнец» / Lamb
(реж. Вальдимар Йоханнссон)
Исландский хоррор красивый самый — где-то среди холмов и заснеженных пасторалей в уютном домике живут супруги Ингвар и Мария (Хильмир Снайр Гвюднасон и Нуми Рапас): они разводят овец, возделывают землю и всячески чувствуют единение с матушкой-природой. Та в ответ, практически в библейском изводе, дарит им ребеночка — девочка Ада родилась у овцы, у нее есть копытце и ручка, кучерявая шерстяная голова и девичьи ножки. Рождественское чудо снизошедшей благодати или страшное проклятие из чрева земли? Новоиспеченные родители не сомневаются в божественном проведении, но ближе к титрам все еще может измениться. Режиссер-дебютант Вальдимар Йоханнссон не только проникновенно живописует отрешённую и звенящую пустоту пейзажей, но и старательно заставляет не замечать своих героев «слона в комнате»: родительский долг чадо любить и лелеять, даже если заботу приходится культивировать вопреки. «Агнец» блеет где-то между религиозной притчей, слоубернерном и фольклором — своего рода мифы и легенды Исландии в рамках одной семьи.
«Петровы в гриппе»
(реж. Кирилл Серебренников)
Возможно это соседство покажется вам странным и противоречивым, но все же настаиваем — новый фильм Кирилла Серебренникова здесь не зря. Город Невьянск и в романе Алексея Сальникова, и в картине Серебренникова — зловещая и унылая колыбель русской хтони. «Там чудеса, там леший бродит», НЛО парит, мертвые не умирают, а больные не выздоравливают — лихорадка новогоднего утренника, кашель неприглядной тоски. Серебренников весь свой бестиарий использует скорее драматургически, чем жанрово, что не мешает ему пускать кровь по венам фильма. Разумеется, мы не торопимся называть «Петровых в гриппе» хрустальным образцом жанра, но метаморфозы текста и темная душа героини Чулпан Хаматовой не дают смолчать.
«Медуза» / Medusa
(реж. Анита Роша де Сильвейра)
Самый незаметный сувенир с Каннского фестиваля в этой подборке притаился в программе «Двухнедельник режиссеров» — постановщица из Бразилии Анита Роша де Сильвейра вдохновилась настроениями в социуме. После законодательного ужесточения консервативных патриархальных устоев появились новости о том, что участились нападения на якобы потерявших честь и достоинство: девушкам лучше не возвращаться одним ночью домой. Это агрессивное желание контролировать жизнь других и диктовать женщинам этикет поведения и стало отправной точкой в создании картины. Отряд полиции нравов из церковного хора постепенно начинает сомневаться в своих убеждениях: все больше девушек оттуда хотят покинуть отряд возмездия, чтобы, допустим, влюбиться. Фильм де Сильвейры по интонации и жестикуляции перекликается с картиной «Ножи и кожа» Дженнифер Ридер: изящно обернутая в жанр фем-повестка, бодрые аккорды хоррор-нот и нежнейшая сила сестринства. От локального путь в вечность прокладывают аллюзии на миф о Медузе Горгоне. Кажется, она была первой из тех, кто «сама виновата».
«После Янга» / After Yang
(реж. Когонада)
Завершим обзор смотра сай-фаем, не ужасающим, но ужасно нежным. В недалеком будущем корпорация Brothers & Sisters готова поставить в каждую семью недостающее звено — старшую сестру или старшего брата. Таким становится Янг, но однажды техно-сапиенс ломается. Отец (растерянный Колин Фаррелл) пытается починить названного сына, но возвращение искусственного чада в семью в таком случае не гарантировано, к тому же дочь отчаянно грустит без любимого друга. Американец корейского происхождения Когонада причудливым образом рифмует магию, хайтек и традиции чайных церемоний. Глобализация безо всяких «но» — разница между человеком и репликантом стерта, все это бесконечно далеко от Ридли Скотта. Едва ли это то жанровое кино, которое ждут читатели RussoRosso, но не засвидетельствовать такой счастливый брак поэзии и фантастики было бы несправедливо.
