«Туман»: Следите за морем

Во Всемирный день моря нам в RussoRosso захотелось обратиться к классическому кинематографу и вспомнить один из фильмов режиссера Джона Карпентера. Андрей Волков рассказывает про фильм «Туман» и напоминает, за что стоит ценить его создателя.

«Туман» / The Fog (1980)

Режиссер: Джон Карпентер
Сценарий: Джон Карпентер, Дебра Хилл
Оператор: Дин Канди
Продюсеры: Дебра Хилл, Чарльз Б. Блох, Барри Бернарди, Пеги Бротман

«Туман», несмотря на свою внешнюю простоту, – один из главных фильмов мастера саспенса Джона Карпентера, который, к сожалению, давно уже не снимает. Хотя, с другой стороны, уходить надо вовремя. Пример – художественный провал новой ленты «Тёмные очки» итальянского классика Дарио Ардженто, который не меньше своего учителя Марио Бавы претендовал на звание «итальянского Хичкока». Неслучайно, по легенде, сам маэстро говорил о нём: «этот парень вызывает у меня беспокойство».

Джон Карпентер не пересекался с Ардженто или Хичкоком в творческом плане. Однако между ними вполне можно установить тематическую преемственность. Если английский мастер считается создателем не только «саспенса», но и триллера как жанра, то Дарио Ардженто развил и расширил вселенную джалло, созданную мастерами итальянского хоррора 1960-х гг. Этот жанр, в свою очередь, породил слэшер, одной из икон которого считается «Хэллоуин» (1978). Саму эту ленту постановщики слэшеров копировали очень редко, разве что в порядке дани уважения, предпочитая для подражания «Пятницу 13-е». Ведь шедевр Джона Карпентера целиком и полностью построен на том самом тревожном ожидании, которое возникает даже в самых что ни на есть спокойных сценах, а Майкл Майерс предпочитает сначала появляться при свете дня, следя за молодёжью Хэддонфилда, выискивая очередную жертву.

На отказ Карпентера изображать демона в безмолвной тьме, возможно, повлиял Ингмар Бергман, в фильмах которого зло никогда не таилось во мраке, а солнечный свет часто был не спасением, а лишь отблеском адских костров. Вот и в «Тумане» мастер во многом продолжает линию «Хэллоуина». Разве что ночных сцен стало больше. Хотя знаменитый эпизод с оживающим трупом в ярко освящённом помещении морга, который медленно приближается к ничего не подозревающей героине, пугает не меньше, чем густой белый туман, медленно надвигающийся на спящий город. Древние люди верили, что в тумане таятся невообразимые монстры, вот и режиссёр воспроизводит этот архетипичный страх, хотя вдохновение режиссёр черпал в старой ленте «Ужас Тролленберга», вышедшей в 1958 году.

Если Дарио Ардженто был выдающимся стилистом, выдумывая всевозможные ракурсы и операторские ухищрения для создания тревожной, болезненной атмосферы своих джалло, густо замешанных на психоанализе, то Джон Карпентер больше доверяет сдержанному повествованию. Ужас в его фильмах всегда остаётся недопроявленным, прямых столкновений со злом немного (тут и «Нечто» не исключение, ведь важнее спецэффектов для режиссёра была атмосфера всеобщей подозрительности). Камера Карпентера часто остаётся малоподвижной, он больше доверяет монтажу, причудливо сочетая кадры спящего города, чередуя тишину и звуки работающих механизмов, создавая у зрителя ощущение близкой беды. Вроде бы жизнь идёт привычным чередом, нет никаких монстров, вылезающих из ада за очередной душой. Но в тоже время смотрящего охватывает необъяснимая тревога.

Уже с самого начала, когда старый капитан рассказывает детям страшную сказку у костра о Блэйке, который хотел основать тут когда-то колонию прокажённых, но в итоге его корабль нашёл смерть в здешних водах, зритель предчувствует, что это не просто история, и скоро безмолвные мертвецы, смотрящие невидящим взором пустых глазниц из водной глубины, придут за душами жителей маленького прибрежного городка.

Стоит обратить внимание на потрясающий монтажный переход, когда камера выдающегося оператора Дина Канди, не раз работавшего с Карпентером, медленно поднимается выше уровня фуражки капитана, следует как бы тревеллинг вверх, кадр на миг уходит в затемнение, достаточный для невидимой монтажной склейки, и вот нашему взору открывается вид на пока спокойное море, по которому уже идёт лёгкая рябь. У зрителя возникает ощущение, что дети и старик сидят ниже уровня моря, оно как бы довлеет над жителями и скоро выплеснет на берег обитателей своих глубин.

Джон Карпентер, начиная фильм историей о сгинувших в море прокажённых, как бы ссылается одновременно на две легенды – Летучего голландца и Дэви Джонса – злого морского духа. К этому же мифологическому образу восходит и антагонист сиквела «Пиратов Карибского моря». Немало помогает в создании тревожной атмосферы минималистичная электронная музыка, автором которой является сам режиссёр. Вообще сочетание режиссёр-композитор является весьма редким в кино. Любопытно, что один из ремейков «Хэллоуина» снял рок-музыкант и хоррормейкер Роб Зомби, также являющийся поклонником электронного звучания.

Однако снимать ремейки к фильмам Джона Карпентера дело рискованное, ведь сравнение с оригиналом неизбежно. В отличие от закрученных сюжетов фильмов Хичкока и Ардженто, Джон Карпентер предпочитает простой, даже банальный синопсис, легко творя шедевры саспенса благодаря созданию тревожной атмосферы, которая появляется буквально с первых кадров и не оставляет зрителя ни на минуту, и даже в сценах разговоров, лирических эпизодов ощущается, что угроза близко, просто люди, занятые своими делами, пока не понимают этого. Интересно в этой связи сопоставить ленты Карпентера с философскими притчами Микеланджело Антониони. Пусть итальянский классик оказал в большей степени влияние на Ардженто, соединившего его философию с жанром джалло, однако его влияние можно проследить и у Карпентера.

Магия хоррора американского классика как бы отсылает к убеждению Антониони, что истинная реальность непостижима, и это осознание неидентифицируемой реальности довлеет над его героями, не находящими своё место в непонятном мире. Реальность фильмов Антониони – словно мираж, туман, внезапно пришедший с моря, скрывающий от людей мир, такой, каков он есть вне познающего сознания (если воспользоваться терминами феноменологии Гуссерля). Вот и страх в лентах Карпентера часто лишён своего источника. Ещё ничего не произошло, не показалось в кадре никаких монстров, а уже у зрителя возникает уверенность, что хрупкий беззаботный мир героев в скором времени рассыплется, как карточный домик. Неслучайно «Туман» начинается с эпиграфа из «Сна во сне» Эдгара По, где подчёркивается призрачность, иллюзорность всего сущего.

В отличие от Дарио Ардженто, Джон Карпентер уделял второстепенное значение подтексту. Для него было главным создать атмосферу, тревогу фактически на пустом месте, так, чтобы зритель испытывал беспокойство на протяжении всего времени проекции. Для этого режиссёр использовал как монтаж коротких кадров, изображающих вроде бы случайные, выхваченные из течения жизни зарисовки пустынных улиц и людей, выполняющих обычную работу, так и ненавязчивые тревеллинги, сочетающиеся с тревожным электронным звучанием. Карпентер привычно выбирает классические ракурсы, отдаёт предпочтение среднему плану, но особое внимание уделяет внутрикадровому монтажу, и речь идёт не только о работе оператора, но, в большей степени, построении действия, так называемых мизансценах. Дальний план в фильмах Карпентера играет не меньшую роль, чем передний, а оператор лишь ненавязчиво переводит внимание зрителя на то, что творится в глубине кадра, будь то отражение в зеркале или же некое движение.

Но чаще бывает так, что режиссёр играет с ожиданием реципиента, представляющего, что что-то сейчас произойдёт, оттого пристально вглядывающегося в почти неподвижное изображение, словно главный герой «Фотоувеличения» Антониони – фотограф, стремящийся обнаружить то, что не видно при первоначальном просмотре.

Джон Карпентер стал гением саспенса, потому что, как и Хичкок, знал психологию зрителя, умел с одной стороны стимулировать ожидание чего-то страшного, а с другой – бесцеремонно обмануть. Именно поэтому «Туман», попав в малоталантливые руки англичанина Руперта Уэйнрайта (впрочем, и у него есть на счету удачный триллер «Стигматы») в 2005 году, сразу утратил своё главное достоинство, превратившись в ещё одну голливудскую страшилку из серии «посмотрел и забыл».

А вот оригинал не портит время. Простая история о призраках, вернувшихся для мести горожанам в преддверии столетия города (этот мотив, возможно, отсылает к другой малобюджетной классике – «2000 маньяков» Хершелла Гордона Льюиса), и спустя более 40 лет так же пугает, как и в год премьеры. Действительно ли в тумане нет призраков, а грехи прошлого в один ужасный день не восстанут из бездны морской для воздаяния беспечным людям?