«Охота» Крэйга Зобела: За и против

Сатирический хоррор «Охота» (2020) перед релизом успел на короткое время побывать в эпицентре политических скандалов, а затем вышел аккурат перед закрытием кинотеатров из-за коронавирусной пандемии. Первые страсти уже улеглись, и мы решили внимательно разобрать фильм.

Анна Романюк: История про то, как богатые и привилегированные охотятся на сирых и убогих, мягко говоря, не манит новизной, но может выстрелить, если не вкидывать в нее рассуждения на абстрактные морально-этические темы, а пройтись по конкретному лезвию. Только пустотелую картинку никакая скандальная репутация не спасет. Возможно, хроники несостоявшихся премьер вперемешку со злыми твитами Трампа выглядят даже интереснее самого предмета дискуссии. Кстати, удивительно, почему никто до сих пор не эксплуатировал сюжет о смелой съемочной группе правдорубов, которых все хотят поднять на вилы или насадить на колья.

«Охота» показывает, как слишком плотная привязка к контексту может поставить фильму подножку. Высмеивать очередной крен западной цивилизации — дело и нехитрое, и неблагодарное. По сути, «Охота» успела устареть уже за время ожидания перенесенной премьеры. Кто-то может возразить, что всем известные весенние события были неожиданны и слишком глобальны, и фильм можно считать жертвой обстоятельств. Но я отвечу, что проблема не в коронавирусе, а в безыдейности. За декорациями всегда должен быть плотный остов, иначе история не выдержит проверку даже несколькими месяцами, не говоря уже о более длительном сроке.

Окей, как честный человек я пыталась смотреть, абстрагировавшись от повестки. Учитывая, что я живу на другом полушарии и только недавно узнала про Алекса Джонса [популярного американского конспиролога. — Прим. ред.], это было легко. Без привязки все выглядит как стандартное и не самое обаятельное «против всего плохого». Спор ради спора, картинка сводится к сборнику мемов, а от цитирования «Скотного двора» глаза сами закатываются. Дешевый байт, как говорится.

Алексей Филиппов: Мини-буря вокруг «Охоты», безусловно, может выглядеть веселее самой картины: редко когда фильм резонирует так, что буря в пустыне (или в стакане) была бы не способна его затмить — иначе бы она не отвлекала. Однако пустотелость и безыдейность также не всегда проходят проверку временем: годы спустя они обнажают детали, приемы и смыслы, скрытые пышущим моментом, кажущиеся такой лобовой актуалкой-социалкой. Сам грешу подозрениями к ней, а потому характеристика «Охоты» как прямолинейной меня заинтриговала.

Тут все бы ничего, но сценарист Деймон Линделоф (грешным делом люблю его, хотя многие — наоборот) за несколько месяцев до «Охоты» обвинялся ровно в том же. Дескать, маски и фиксация на расизме в «Хранителях» превратили ернический сиквел комикс-шедевра Алана Мура в сиюминутный политический скетч. Если же самому снять маску общих слов, то «Хранители» устроены сложнее: они о масках современного общества, тяге к насилию, двуличности, страхе быть человеком по обе — если упрощать — стороны баррикад.

В «Охоте» примерно тот же принцип: она, конечно, «за все хорошее», но это так «очевидно», что два политических лагеря в США обиделись синхронно. Как раз по лезвию, на мой вкус, Линделоф и прошел, столкнув «Гноби тупую деревенщину» и «Ешь богатых», заставив мираж своего рода элиты воевать с миражом Make America Great Again и прочих рабочих «дикарей» из интернета. Проще говоря, в «Охоте» сталкиваются не идеологические противники, а их людоедские представления друг о друге: и в этой схватке никого не жалко, а победит единственный сложный человек.

Анна Романюк: Не уверена, что в этом контексте аналогия с другим фильмом или сериалом сценариста считается за аргумент, ну да ладно.

Я согласна копаться в слоях и переключаться с общего плана на сложных людей, но мои попытки ни к чему не привели. Резкость есть, глубины нет. Допускаю, что слетевшиеся из фейсбука демоны сознательно оставлены без внятного бэкграунда. Ведь ты, по сути, не знаешь ничего об агрессивном ноунейме из комментариев. К тому же они нужны как фон для главных героев, да и умрут очень быстро, так что никто с ними миндальничать не обязан. Но, даже держа в голове эти доводы, трудно смириться с тем, что их превратили в не самые остроумные картонные транспаранты.

Нагляднее всего об этом говорит имя героини Эммы Робертс, которого у нее на самом деле и нет (в титрах она обозначена как «Штаны для йоги»). Второстепенные персонажи напоминают вешалки для униформы, табельные гэги выдаются в комплекте. Опять же, это нормально для комедии, но сделано без должного изящества и настолько в лоб, будто эти шутки тоже надергали из комментариев в соцсетях.

За главную героиню обидно, за игравшую ее Бетти Гилпин — вдвойне, ведь у актрисы неплохой комедийный потенциал. Она, конечно, выглядит более объемным персонажем, чем стандартный военный в отставке, но живости ей тоже не хватает. А то, что в ее случае могло быть интригующей недосказанностью, стало скорее недостающей деталью, необходимой для плавного хода. Хилари Суэнк же в роли антагонистки изображает обиженную ведьму диснеевского типа. Проникнуться кем-то из них сложно, и финальную драку смотришь как сторонний наблюдатель, а все сопереживание достается поросенку в платьице.

Алексей Филиппов: Ну, я вообще не большой сторонник философии «проникнуться и сопереживать», потому что необходимые шмоты бэкграунда для этого слишком расплывчаты: проникаемся ли мы Лори Строуд, потому что она умница и любит «Нечто» 1951-го? Или Розмари, потому что она беременна, жена актера, дочь католиков? Или достаточно, что кого-то хотят убить, а из обрывков фраз, одежды, прошлого мы сложим что-то человеческое?

Герои и героини «Охоты» — конечно, маски, клише, аватарки (не случайно в начале фильма поминают кино Кэмерона), но выведены они не только с хоррорной или комедийной утрированностью — так упрощается идеологический соперник, так «деградирует» образ в интернете, все верно. Деймон Линделоф и Крэйг Зобел стебутся не только над двумя политическими полюсами и их репрезентацией, но и над серьезностью ожиданий: штаны-для-йоги королева крика Робертс выведена как такая очевидная обманка, гэг «мы убили самую известную актрису из каста» (и многократную последнюю девушку), так что странно искать тут сложный фон и проникновение. В этой войне пародий я сопереживаю Гилпин, потому что на нее охотятся, хотя формально тут работает подход «никого не жалко». Да и сам аттракцион «бей и беги» самодостаточен: граната в штанах, прокол на цене сигарет, финал а-ля кухонная потасовка из «Убить Билла», политлозунги вместо бэшных панчей, почему нет?

Кстати, Суэнк, мутузящая грушу, выглядит приветом «Малышке на миллион» — примеру слезливого кино об оскароносном сопереживании, трехкопеечном проникновении, которое тоже высмеивается. Зритель — тут очень точно Аня фиксируется на поросенке в платье, — как и читатель безумных комментов, оказывается случайным гостем на бойне. Он поражен какой-то неуместной литературной отсылкой и вместе с тем собственной готовностью видеть в любом человеке свина и наоборот. И это, на мой взгляд, любопытно: мы наделяем полнокровностью шаблоны в кино, но порой сводим к шаблонам реальных людей.

P.S. «Хранители» у меня приведены не как аргумент, а как аналогия — пример авторского метода и острой реакции на любую социалку, которая привычно упрощается до лобового, маски.

Анна Романюк: Снова аналогия, которая мне кажется странной. По упрощенной классификации Лори Строуд, Розмари Вудхауз и Кристал-Снежок вписываются в типаж жертвы, но на этом сходство заканчивается. Сопутствующие факторы — формальная ситуация, подтексты-контексты, жанровые нюансы, авторские приемы да много чего еще — настолько разные, что в одном абзаце этих женщин стравливать некорректно. Но да, в Лори и Розмари проще увидеть живых людей хотя бы потому, что в обоих случаях события на экране развивались не один день. Ты волей-неволей успеваешь вникнуть в обстановку, так или иначе повлиявшую на персонажа, даже если ничего не проговаривалось прямым текстом. Другие причины, думаю, можно пропустить.

Соглашусь, что амплуа Эммы Робертс обыграно удачно. Что до гипотетической отсылки к «Малышке на миллион», то сомневаюсь, что все действительно настолько глубоко, если вовсе не случайно. К отсылкам я в принципе отношусь скептически, чаще они выглядят как радость для ностальгирующих фетишистов, но не добавляют подтекстов и не увеличивают удельный вес фильма.

Понятно, какие рычаги давления использовали создатели, и такая механика вполне оправдана жанровыми издержками. Но юмористическая составляющая хромает из-за предсказуемых и плоских шуток, а плотность событий делает все излишне мультяшным (возможно, сказалась сериальная школа). Взятый размах фильм не осилил, и запала хватило только на инвентаризацию нажитых нацией проблем. Тебе просто показали то, что ты уже видел в своей ленте (можешь вписать нужную соцсеть), без неожиданных ракурсов. Но, справедливости ради, как аттракцион без претензий кино действительно смотрится неплохо, и драка в финале правда красивая.

Алексей Филиппов: Несмотря на дважды заявленную антипатию к аналогиям, на мой взгляд, они хорошо сработали, потому что несколько вывели диспут из тупикового «получилось – не получилось». И «агрессивные ноунеймы», и «события развиваются один день», в общем-то, описывают авторскую механику, а не только ее оценку — и в данном случае это ответ на вопрос, почему фильм такой, какой есть.

Другой вопрос — как к этому относиться, и у меня, честно говоря, сложилось впечатление, что описанные претензии касаются или легко переносятся на политическую сатиру в целом: «Охота» — очевидный и не худший ее образчик. Но если мы отказывается от фетишистских контекстов (раз Робертс все-таки неслучайна, то почему случайна Суонк?), можно вынести за скобки политику и свои социальные сети, чтобы смотреть фильм как вакуумный издевательский аттракцион, в чем мы все-таки сошлись.

Тогда остается голый концепт борьбы двух стереотипов, придуманных лагерями друг о друге, — вероятно, не великий, но довольно внятный. И исполнен он с соответствующими трехгрошовыми слабоумием и отвагой, которые не претендуют ни на атмосферу, ни на возможность сопереживать, но обнаруживают человеческий и жанровый механизмы. Когда мы таки свели все три шестеренки вместе, шалость, кажется, удалась. Хрю.