Моя прекрасная зловещая долина: 10 шедевров стоп-моушн анимации
1307Анимация пусть и ассоциируется у нас в первую очередь с детьми, но на деле привлекает гораздо более внушительную аудиторию. Многие современные рисованные фильмы несут глубокий смысл для взрослого зрителя, в других работах чем краски мрачнее, тем взрослее сюжет, а некоторые истории и вовсе не предназначены для детской психики. О 10 проектах стоп-моушн анимации, созданной известными творцами пойдёт речь в материале Наташи Анопы. Подборка «мультиков для взрослых» превращается здесь в глубокое исследование психологии кукольной мультипликации и захватывающее чтение.
«Кровавый чай и красная ниточка» / Blood Tea and Red String, 2006
Мир анимации — это фантазия в рекурсии: существуя внутри субъективной реальности кинематографа, анимация вмещает в себя бесконечное множество подмиров, ничем не ограниченных ни с точки зрения фантастики и метафор, ни с точки зрения материалов и текстур.
Покадровая (или стоп-моушн) анимация — это разновидность мультипликации, принцип которой заключается в покадровом фотографировании неподвижных объектов. Двухмерная анимация так же может относиться к стоп-моушн, но в данной подборке мы сосредоточимся на объёмной анимации, которая выходит за рамки кукольной и пластилиновой.
В отличие от двухмерной, покадровая анимация существует с нами в одном измерении, а это значит, что населяющие её герои намного ближе к нам, чем плоские фэнтезийные проекции. У кукольной анимации есть своя плоть — будь то пластилин, войлок или бумага. Кровь струится нитками, внутренности вываливаются кусками войлока, а искусственные глаза порой выражают намного больше эмоций, чем им позволяет их искусственный диапазон.
«Жуткая правда» / The Shivering Truth, 2018-2020
Трёхмерные герои отбрасывают тень, выражают чувства и чаяния и лелеют скромные надежды. В более экспериментальных и философских работах кукольные персонажи не просто живут в созданном по умолчанию мире некоего Творца — они исследуют и осознают себя, а порой даже предпринимают попытки высвободиться.
Как только жанр переходит на тёмную сторону, милые в своей неуклюжести герои быстро теряют свое очарование. Форма начинает служить для содержания увеличительным стеклом: в декорациях стоп-моушн все пороки и проблемы, позаимствованные из мира людей, становятся ещё более гадкими и уродливыми, будничность превращается в гротеск, а неуклюжесть персонажей выдаёт их желание жить вопреки.
За эффектом «зловещей долины» кроется куда более тёмная магия. Во вселенной стоп-моушн происходят настоящие алхимические процессы: неодушевлённое оживает, наделяется сознанием, обретает волю. Герои покадровой анимации больше не являются марионетками, они сепарируются от своего создателя. Кукловод не дёргает за ниточки, а остается за кадром словно невидимый творец, и таким образом марионетки наделяются божественной искрой, которая в их случае является вечным двигателем и внутренним огнем.
«Алиса» / Neco z Alenky, 1988
Именно поэтому многие знаковые работы в сфере моушн-анимации исследуют или, вернее сказать, нащупывают тему свободы, которая нередко пересекается с политическими контекстами. Герои Яна Шванкмайера и братьев Куэй используют собственную плоть не для того, чтобы подтвердить своё существование, а для того, чтобы засвидетельствовать — в этих кусках и обломках есть сознание, они обладают жаждой жизни. Все образы и метафоры, слетая с языка, обретают жестокое воплощение. Ткань-кожа рвётся, конечности пересобираются, и неважно — смертен персонаж или нет — он уже является частью осознанного мира.
Органика переплетается с неорганикой, в декорациях хоррора прекрасные создания Пигмалиона превращаются в големов. И именно аспект оживления отличает покадровую анимацию от других видов мультипликации.
«Дом волка» / La casa lobo (2017)
Реж: Кристобаль Леон, Хоакин Косинья
«Дом волка» — это непрекращающийся кошмар, высшая форма паранойи и настоящий психологический триллер, происходящий внутри одного повреждённого сознания.
Мария с двумя поросятами сбегает в лес из таинственного поселения. Заброшенный дом в лесу становится для них укрытием, только вот страх никак не уходит — вокруг дома бродит волк, и голос его вездесущ.
Мрачная сказка про трёх поросят и красную шапочку, бегущую от страшного зверя, практически сразу превращается в параноидальный жуткий калейдоскоп. Ничему и никому нельзя доверять — ни звуку, ни материи, ни собственному восприятию.
Дом в кинематографе нередко транслирует ментальное состояние героя — разрушающийся дом символизирует деменцию, заброшенный и населённый призраками — скрытые незалеченные травмы, гниющий и кишащий паразитами — расчеловечивание персонажа. Дом в киноленте буквально кричит о поломанных механизмах психики Марии. Все предметы внутри — одушевлённые и неодушевленные, существующие и несуществующие — постоянно переходят из одного измерения в другое, меняют своё положение, форму, цвет, структуру и материал. Реальность трансформируется от каждого гулкого вздоха и слишком громкого шёпота.
Кажется, что Мария заводит разговор со зрителем, но очень быстро героиня забывает о его существовании. Её поток сознания просто льется наружу, пока его полностью не впитают стены дома. Мария словно спит и видит кошмар, но никак не может проснуться. А ведь у кошмаров есть плоть и кровь, и они живее самой Марии, ибо волк — это не кто иной, как Пауль Шефер, бывший военный медик верхмахта, педофил и основатель секты-колонии, а поселение, из которого сбежала Мария — колония Дигнидад, представляющая собой одну из страшнейших страниц истории не только Чили, но и всего мира.
Картина начинается с документальных вставок, которые ещё сильнее разграничивают объективную реальность и восприятие Марии. Когда Мария только попадает в дом, ее глаза начинают привыкать к темноте: на стенах появляются тени от предметов, краски возникают из ниоткуда, а в темноте раздаётся очень тихий шепот. Марии настолько страшно, что она сама на время становится двухмерной, перетекает краской внутрь стен, чтобы стать плоской, тихой и невидимой, лишь бы волк не услышал и не нашел её. Выражение «ходить по стенке» обретает в фильме ужасающую форму страха — Мария сливается со стенами, живёт и перемещается внутри них. Паранойю «Дома волка» можно ощутить тактильно.
Чилийские режиссёры Кристобаль Леон и Хоакин Косинья снимали свою скрупулёзную и монументальную работу более 5 лет в 10 различных локациях — выставочных залах и арт-пространствах. Таким образом режиссёры добивались эффекта искажения пространства, в котором не должно быть логики, как в рисунках Эшера. Двухмерное превращается в трёхмерное, и наоборот — всё внутри дома взаимодействует между собой, а категория времени, наоборот, полностью теряет свое значение.
При создании фильма не использовались куклы. Все материи трансформируются и изменяются по аналогии со скульптурой.
Мы стремились создать ощущение, будто всё присутствующее в кадре сделано из одного и того же материала. Все вещи и персонажи перетекают одно в другое. В кадре всё может быть уничтожено и воссоздано заново.
Нас вдохновлял фильм «Ход вещей» швейцарских режиссёров Фишли и Уайсса.
Мы хотели показать, что дом в фильме создан из ментальной материи, которая движется и преображается, словно река или сгусток энергии,
— рассказывают Леон и Косинья.
«Кровавый чай и красная ниточка» / Blood Tea and Red String (2006)
Реж: Кристиан Седжавски
История об одержимости, главными героями которой являются мыши, куклы и полувороны-полулетучие мыши, называемые «Существами». Антропоморфный мир мил и прелестен лишь в первые минуты, сказочная оболочка обманчива, ведь герои сказки жестоки, алчны и завистливы. Белые Мыши заказывают у Существ куклу, но она оказывается такой небывалой красоты, что создатели отказываются отдавать заказ. Они обожествляют куклу и наделяют её женским началом, происхождение которого таинственно и случайно. Мыши-аристократы не готовы смириться с нарушением сделки и намерены отвоевать куклу любой ценой.
«Кровавый чай и красная ниточка» до краёв наполнен женскими символами. Существа находят в реке яйцо и вживляют беременность кукле. Кукла остаётся немой, хотя и хранит в себе жизнь. Получив над куклой власть, Мыши распивают кровавый чай, алая жидкость льётся на стол и на пол, пока безжизненное тряпичное тело кочует от одного к другому. Если Существа создали для себя что-то наподобие Идола, то Мыши видят в кукле лишь предмет обладания.
Один из Мышей влюбляется в куклу, но его любовь — это лишь чувство собственничества. Мышь привязывает куклу к себе, он готов разорвать её на части, лишь бы не отдавать. Кровь символизирует в фильме не только женское начало, но и цикличность существования в этом замкнутом выдуманном мирке: персонажи оживают и умирают, фэнтезийный характер их реальности никого не может уберечь от рокового конца. Попав к Паучихе, едва ли можно выбраться живым, а Лекарь-Лягушка не всегда способен вылечить пострадавшего, даже после пересадки сердца.
На производство мультфильма у польской аниматорши Кристиан Седжавски ушло 13 лет. Седжавски делает особый акцент на сновидческой природе образов: они пришли к ней откуда-то из глубин снов и подсознания. Артистка годами обдумывала и жила с ними — ей понадобился не один год, чтобы познакомиться поближе с собственными творениями. Подобно Шванкмайеру Седжавски относится к своим героям, как к равным, поэтому главной задачей для неё было — не трактовать свою фантазию, а попытаться понять её.
Поначалу её персонажи были намного более жуткими, чем в финальной версии фильма. Настолько жуткими, что сама артистка не могла с ними примириться. Например, в одной из первых версий истории герои пытают обнажённую связанную женщину в розарии: двое существ угрожают ей массивными ножницами, а третий зашивает её красной нитью. Седжавски признаётся, что не знает ни имени Паука, ни того, откуда мыши берут гемоглобин, чтобы сварить свой любимый кровавый напиток, ни откуда у Лягушки живое сердце. Её понимание этих существ трансформировалось со временем. И по мере того, как она узнавала их, они стали казаться ей менее устрашающими.
«Кровавый чай и красная ниточка» обладает эстетикой старых сказок, будто фильм был закончен не в 2006 году, а несколько десятков лет незад. Феминистический посыл добавляет ещё одну грань к и без того комплексной работе польской художницы. На данный момент она работает над своим новым стоп-моушн фильмом Seed in the Sand, дата выхода которого пока, к сожалению, неизвестна.
«Однажды ночью в одном городе» / Jedne noci v jednom meste (2007)
Реж: Ян Балей
Фильм чешского аниматора Яна Балея позволяет узнать, что скрывает ночь, стены и чертоги человеческой души, и не только человеческой — ведь даже у дерева есть страхи и тревоги. Его герои чудны, развращены и нередко отталкивающи, а ещё, как правило, одиноки и печальны. Кто-то из них ищет любовь, кто-то — развлечений, а кто-то — удовлетворения своих извращённых потребностей.
Странные персонажи, напоминающие ожившие трупы, отрезают себе уши, разбавляют волшебный порошок муравьями, погружаются в прошлое и борются со страхами. Пока сосед ухаживает за соседкой ради кражи и кремации её бульдога, дереву снятся кошмары о лесопилке, а эксгибиционист приглашает к себе двух девочек-подростков, имеющих не самые добрые намерения. Цирк насекомых так и вовсе напоминает «Месть кинематографического оператора» Владислава Старевича 1912 года.
Второй полнометражный фильм Балея Little from the Fish Shop помещает Русалочку Ганса Христиана Андерсена в декорации современного мира. Вместо замков и деревень зритель попадает в бордель и рыбный магазин. Персонажи по умолчанию молчаливы, поэтому вместо голоса русалочке придётся пожертвовать волосами. Неизменно лишь одно — недостойность избранника, ради которого героиня сказки обрекает себя на страдания.
Очевидное влияние на творчество Яна Балея оказали работы чешских пионеров Иржи Трнки и Яна Шванкмайера, а также мультфильмы братьев Куэй. Произведения Балея показывают неприкрытую правду о людских пороках и простых человеческих драмах, добавляя к тревожности толику трогательности и давая персонажам шанс на ментальное высвобождение, доступное им даже в их ограниченном мире.
«Жуткая правда» / The Shivering Truth (2018-2020)
Реж: Вернон Чатман, Кэт Солен
Сериал «Жуткая правда» — это серия коротких кошмарных притч, «истекающих оранжевой сновидческой слизью». За слоями чёрного юмора, абсурдизма и словесных конструкций легко угадываются злободневные вопросы и извечные проблемы человечества. На первый взгляд сериал пытается говорить сложным языком о простых вещах, но на самом деле создатели обращаются напрямую к подсознанию зрителя: большинство эпизодов начинается с фраз, которые оказываются продолжением монолога, оставшегося за кадром, а сам экшн, напоминающий вакханалию, призван отвлечь сознание для более тесного контакта с восприятием.
Пластилиновый сплэттер не щадит ни собственных героев, ни зрителя, на которого обрушивается шквал кислотных идей, бьющихся в судорогах и затем столь же быстро исчезающих в шквале метафор. Связь между рассказом и визуалом устанавливается с помощью каламбуров и игры слов, что оказывает на зрителя двойственный эффект — одновременно и гипнотизируя его, и приводя в состояние нервного возбуждения.
Помимо нестандартных сюжетных ходов сериал отличился и нетривиальной рекламной кампанией. После трансляции первого эпизода Adult Swim объявили, что показа других серий «Жуткой правды» не состоится, однако, их можно найти в интернете. Зрители, которые остались в восторге от пилота, начали охоту, став участниками запланированного маркетингового квеста. По итогу, все видео нашлись: в социальных сетях и на различных порталах о кино.
«Этот дом» / The House (2022)
Реж: Палома Баэза, Эмма де Свааф, Ники Линдрот фон Бар, Марк Джеймс Рулс
Альманах историй от разных режиссёров, соединённый Netflix в полнометражную антологию «Этот дом» обладает индивидуальным настроением и послевкусием, несмотря на то, что почти в каждом сегменте угадываются референсы и отсылки к более известным произведениям. Эпизоды сочетают в себе не только различные материалы, но и собственную мораль.
Первая новелла представляет собой сборный образ классических мистических триллеров, таких как «Особняк «Красная Роза»» и «Сожжённые подношения». Дом обрастает бесконечными коридорами, параллельными пространствами и вневременными карманами. Единственное, что неизменно — это человеческая природа. Дух слаб, а последствия содеянного — необратимы.
Второй эпизод дискомфортом и выламыванием границ заставляет вспомнить «маму!» Даррена Аронофски, а третий отходит от классического хоррора в сторону печальной драмы в духе «Дома из маленьких кубиков».
«Человек в левом нижнем углу фотографии» / The Man in the Lower-Left Hand Corner of the Photograph (1997)
Реж: Роберт Морган
Уродство ещё никогда не было таким притягательным и отталкивающим одновременно. Мир гнили, личинок и воспалённой плоти способен вызвать подступление тошноты, но не позволит отойти от экрана.
Это единственная короткометражная работа в данном списке, ведь первый полнометражный фильм Роберта Моргана Stopmotion пока не добрался до широкого проката, а не упомянуть творчество аниматора было бы непростительно.
Герой «Человека в левом нижнем углу фотографии» вопреки названию напоминает не человека, а его останки. Он живёт в пустой квартире, из вещей у него — лишь старая фотография, а из существ, с которыми он контактирует, — лишь червяк. Полутруп-получеловек подсматривает за соседкой через дырку в стене. Однажды он видит, что соседка повесилась, и тут кинопространство, и без того тронутое некрозом, начинает разлагаться окончательно.
В одном из интервью Роберт Морган рассказывал, что интерес к кинематографу в нём разбудил дядя: именно он показал трёхлетнему Роберту фильм ужасов «Безликий демон» режиссёра Артура Крэбтри. С тех пор Морган стал одержим монстрами, насекомыми и всякого рода кошмарами.
«Человек в левом нижнем углу фотографии» — вторая работа Моргана после дипломной. Четыре года спустя Морган создал первую версию «Кота с человеческими руками» — жуткую сказку о депривации тела и личности. Малобюджетность играет фильму на руку — дешевизна и скромность эффектов усиливает дискомфорт, вызванный неестественностью движений и неправдоподобным внешним видом персонажей.
В 2003 году Морган выпускает работу под названием «Разделение», исследующую природу сепарации, самостоятельности и одиночества. Когда двух сиамских близнецов разделяют хирургическим путём, мир каждой из них раскалывается в буквальном смысле этого слова. «Разделение» отдалённо перекликликается со «Связанными насмерть» Дэвида Кроненберга — как и цветовой гаммой, так и горестным настроением и предчувствием надвигающейся беды. Фильм был показан на международном кинофестивале в Мельбурне, и один из зрителей упал в обморок во время просмотра (что, к слову, очень обрадовало Роберта).
«Алиса» / Neco z Alenky (1988)
Реж: Ян Шванкмайер
«Алиса» Яна Шванкмайера является, пожалуй, самой безумной экранизацией знаменитого произведения Льиса Кэролла. В руках режиссёра сказка превратилась в настоящий кошмар. Сам Шванкмайер называл свою «Алису» «воплощённым сновидением», подчеркивая, что фильм сюрреалистичен, но не абсурден.
В воплощении Шванкмайера и без того жестокая страна чудес окончательно сходит с ума. Пересборка намекает на то, что в мире, где живое приравнивается к мёртвому и наоборот, нет места организованности и предсказуемости. Хаос на грани фатума становится не просто частью фантазии режиссёра — он изобличает и политическую обстановку Чехословакии того времени, так как до 80-х годов Шванкмайер был вынужден творить в подполье.
В фильме отсутствует чеширский кот, ибо в мире тесноты и кукольной несвободы нет места улыбке, неподвластной времени и пространству. Темы неволи, манипуляции и зависимости от внешних условий проходят красной нитью сквозь всё творчество режиссёра. Именно манипуляция выходит во многих его работах на первый план, только в отличие от жизни, в которой одни люди манипулируют другими, в картинах Шванкмайера субъектом манипуляции становятся предметы и куклы. Именно они правят балом, входить на который люди должны только на свой страх и риск.
Затягивая зрителей в свои сюрреалистичные миры, Шванкмайер не скрывает своего к ним отношения. Между людьми и предметами он выбирает второе, всячески показывая, что жизнь течёт не только в самом человеке и близ него, она — везде. И даже если в пространстве останутся лишь вещи, они продолжат жить своей жизнью, совершенно не скучая по нам.
«Фильмы братьев Куэй» / The Films of the Brothers Quay
Реж: Стивен и Тимоти Куэй
The Films of the Brothers Quay — это сборник короткометражных работ братьев-близнецов. Почти все фильмы Тимоти и Стивена Куэй отличаются мрачностью и грязной угрюмой эстетикой. Магия в анимационных мирах Куэй не делится на белую и чёрную, ведь мы помним, что в данном случае — это алхимия, процесс оживления и перевоплощения, инструмент, клейкий материал между жизнью и неодушевлённостью. Именно жизнью, так как одушевлённость — это следующая ступень, а марионетки, куклы и хаотично механизированные существа Куэй только-только перешли на стадию обретения жизни и осознания собственных возможностей.
Жизнь в мирах Куэй растекается по всему кадру. Ею движимы не только главные персонажи: она во всём, что есть внутри и снаружи. В кадре приходит в движение мусор, болты и гайки ползут по своим делам словно насекомые, у которых свой распорядок дня, неведомый человекообразным. Распад здесь не стремится напугать зрителя — это просто часть мира, который подчиняется простым законам — сщеплению, расщеплению, пересборке и осознанию.
Самым известным творением братьев-близнецов является «Улица крокодилов», исследующая границы воли и свободы. В кукольном зоопарке хозяин освобождает одну из марионеток, и та начинает исследовать такой безумный и одновременно такой обыденный примитивный мир, состоящий из груды вещей, грязи и пыли. Ящик с клетками напоминает подземелье, микро-загробный мир, но на самом деле он существует где-то между, будучи уже не мёртвым, но при этом не до конца живым.
Братья Куэй признаются, что значительное влияние на их творчество оказали дневники Франца Кафки, произведения Роберта Вальзера и фильмы Владислава Старевича. А особое место в этом списке занимает польский писатель Бруно Шульц, погибший от рук гестапо и обретший известность посмертно.
«Улица крокодилов» вдохновлена главой одного из рассказов Шульца, в котором обезумевший Отец (прототип отца самого Шульца) становится одержимым идеей божественной сущности кукол, манекенов и восковых фигур. Отец требует относиться к ним, как к людям, и бредит идеей повторного сотворения человека по образу и подобию портновского манекена.
Это уникальное произведение своего времени с точки зрения стилистики. Оно оказало большое влияние на сферу дизайна и рок-музыки. А в 2015 году вышел короткометражный документальный фильм Quay, создателем которого стал Кристофер Нолан — давний поклонник творчества братьев Куэй.
Все работы братьев Куэй отличаются друг друг от друга, как сюжетно, так и визуально. К примеру, «Кабинет Яна Шванкмайера» — дань уважения знаменитому чешскому режиссёру и намеренно стилизован под его работы. «Репетиции вымерших анатомий» сравнимы с ранними работами Дэвида Линча, что неудивительно, ведь один из источников вдохновения всех троих — работы Фрэнсиса Бэкона.
«Гребень» повествует о женщине, которая испытывает физические мучения, вызванные сновидениями, а «Анаморфоза» исследует связь между глазом и тем, что он видит. «Маленькая метла, о которой нельзя говорить вслух» — вольная интерпретация эпоса о Гильгамеше. Крылатое существо, собранное из перьев, ракушек и костей реальных животных может по праву считаться одним из самых необычных персонажей фильмографии Куэй, а темы вуйеризма и сексуальности делают этот маленький фильм ещё более запоминающимся.
Нас интересует всё, что происходит во тьме и что остаётся в тени — все эти неуловимые и ускользающие процессы, всё, что можно передать лишь полутонами, шёпотом и глубокими оттенками,
— говорят братья Куэй.
«Крысолов» / Krysar (1986)
Реж: Иржи Барта
«Крысолов» основан на средневековой легенде о крысолове из Гамельна. Согласно ей таинственный крысолов спас город от крыс, но магистрат отказался выплатить полагающееся ему вознаграждение. В отместку крысолов с помощью волшебной дудки увёл из города всех детей, предположительно, на верную гибель.
Чешский аниматор Иржи Барта создал в «Крысолове» механический мир, населённый уродливыми деревянными жителями с не менее уродливыми повадками. Морально загнивающий город кипит и бурлит, но распад неминуем и очень близок. Помимо декораций, где даже цвет дерева, из которого сделан персонаж, имеет особое значение, Барта также создал уникальное звуковое оформление — все герои общаются на несуществующем языке, напоминающем смесь мычания и бубнения.
Через образы жителей Гамельна режиссёр изобличает вечные пороки — алчность, обжорство, склонность к насилию и обману. Горожане теряют человеческий облик, а их язык всё больше начинает напоминать крысиный писк, запараллеливаясь с легендой с неожиданной стороны. Невинные же персонажи фильма не произносят ни слова.
Как и все фильмы из данной подборки, «Крысолов» не предназначен для детей: фильм наполнен не только метафорами, но и насилием. Финальный акт трагедии разворачивается после того, как пьяные жители города насилуют и убивают единственную девственницу в городе. И тут кукловод в лице режиссёра решает воспользоваться данной ему властью и отходит от оригинального сюжета легенды. В работе Иржи Барта крысолов уничтожает оба мира, оставляя в живых только старика и грудного ребенка, которые уходят вдаль, подальше от кладбища порока и разврата.
Особенно хочется отметить одну из короткометражных работ Барта под названием «Клуб брошенных», которая формально не является хоррор-фильмом, но способна вызвать у зрителя оцепенение за счёт эффекта зловещей долины и рассинхронизации безобидного вида кукол и совершенно инфернальной обстановки.
На чердаке пустующего дома пылятся старые потрёпанные манекены. Человек бросил их там доживать свой бесконечный век, но манекены не унывают. У половины из них отсутствуют различные конечности, однако это не мешает им вести полноценный образ жизни. Как и подобает взрослым существам, манекены ходят на работу и даже читают газеты. В распорядок дня персонажей входят и вуайеризм, и приготовление жуткого кровавого супа из красной краски. Кто-то проводит дни в грёзах о человеческое жизни и наблюдением за трамваями через окно.
Всё меняется, когда на чердак привозят партию б/у манекенов нового поколения. Захватив всю площадь и выселив старичков-калек, новоприбывшие устраивают вечеринки с употреблением запрещённых веществ и всякого рода непотребствами. Конфликт поколений превращается в кукольный балаган, который, с одной стороны, заканчивается весьма неожиданным образом, а с другой — максимально следует законам алхимии стоп-моушн анимации.
«Апостол» / O Apóstolo (2012)
Реж: Фернандо Кортисо
Сбежавший из тюрьмы Рамон направляется в маленькую галицкую деревню, так как, по словам сокамерника, в одном из домов спрятаны сокровища. Только вот жители ведут себя странно, а сама деревня выглядит подозрительно заброшенной.
Сам того не подозревая, главный герой оказывается перед развилкой — тюрьма или проклятая деревня. Не желая вновь попасть за решетку, Рамон устремляется туда, откуда ему уже не выбраться. Коварные жители заманивают будущих жертв горячей едой и тёплой постелью, не забыв при этом поменять направление указателей. Проклятье проклятьем, а ритуалы — по расписанию.
«Апостол» — сборный образ различных фолк-хорроров про таинственные деревни и зараженных хворью жителей. Как и в любом проклятом месте тут царят свои законы, которым приходится подчиняться, ведь ни одна тропинка из деревни уже не выведет.
«Апостол» также иллюстрирует несколько галицких легенд и поверий. Одна из них — это «святая компания», представляющая собой процессию из призраков под предводительством живого человека, несшего крест и ведёрко со святой водой. Призраки приходили в дом, где вскоре кто-то должен был умереть. Участие человека в процессии становилось своего рода наказанием или проклятьем — он присоединялся к процессии каждую ночь, а наутро ничего не помнил. Участие в подобных ночных походах негативно сказывалось на здоровье — он худел, хирел и, в конце концов, умирал.
Персонажи и часть декораций «Апостола» выполнены из глины. Проект был реализован при помощи краудфандинга, и у него более 500 продюсеров, а сейчас его можно посмотреть в открытом доступе.
«Апостол» развивается по законам классических мистических триллеров — за каждой новой дверью появляется ещё одна тайна, но сколько их ни разгадывай — роковой конец неминуем.
Читайте также:
«The House»: Домоводство в картинках
Медвежуть и фрустрация: Странные и страшные советские мультфильмы
Эстонская анимация 1958-1975: знакомство. Мёртвый мальчик, пьющие котики, девочка-плесень
