Канны онлайн: «Вивариум» и «Белый, белый день»
1288В 2020 году Каннский фестиваль настроен оптимистично: отодвигает даты и не спешит переселяться в сеть, как это делают многие другие (например, SXSW и Tribeca). Тем временем участники программы 2019 года добираются до цифровых площадок, и среди них есть и жанровые фильмы. Уже сейчас на онлайн-платформах можно посмотреть «Вивариум» и «Белый, белый день» — на фестивале обе картины показывали в рамках «Недели критики».
«Вивариум»: Пока смерть не разлучит нас
Вивариум, или виварий, — это помещение для содержания и разведения подопытных животных. В американском кино полем для опытов над добропорядочными гражданами давно стала пригородная зона: стройный ряд двухэтажных домиков, улыбчивые соседи и молоко у двери каждое утро. Ожившая картинка американской мечты выворачивалась наизнанку в «Степфордских женах» (1975, 2004), «Эдварде Руки-ножницы» (1990), «Плезантвиле» (1998), «Догвилле» (2003) и множестве других фильмов.
Ирландский постановщик Лоркан Финнеган («Без имени», 2016) решил перестать ходить вокруг да около и подошел к метафоре буквально. Обаятельную пару молодых людей он не просто поселил в идеальный дом с покатой крышей и симпатичными занавесками, а запер на неопределенный срок, чтобы посмотреть, что с ними станет. Томас и Джемма (харизматичный дуэт Джесси Айзенберга и Имоджен Путс) за полтора часа хронометража проходят все стадии принятия (гнев, отрицание, торг, депрессия) и понимают, что живыми из мечты им едва ли выбраться.
«Вивариум» пугает не столько сюрреалистической интонацией (все вокруг буквально пластиковое и картонное, а облака словно из ваты) или жанровыми примочками (хотя и ими тоже), а ужасами стереотипных рамок и общественных догм. Молодая неженатая пара ищет дом, зловеще улыбчивый риелтор навязывает им мечту (не их собственную, но общепринятую) и исчезает среди дорожек идеального квартала, оставив персонажей один на один с белыми подоконниками.
Почти сразу же на пару навешивается веер ярлыков: брак, дети, дом, жареные яйца и бекон на завтрак, игры в мяч на заднем дворе и совместные просмотры ТВ-шоу по вечерам. Поняв, что выхода из этого мирка не найти, Том и Джемма, насильно вписанные в картину «долго и счастливо», становятся жертвами стандартного пакета проблем, прописанного мелким шрифтом в контракте на американскую мечту. Жена больше любит сына, муж отдаляется и пропадает на работе, любовь становится привычкой, семья нужна лишь для того, чтобы воспитывать детей, и дальше все заново по кругу репродуктивной бесконечности. Дьявол, как известно, кроется в деталях, и люди скованы не только буквальным тупиком, но и психологическими барьерами. Даже оказавшись в изоляции с выживанием на троих, Джемма не может отказаться от норм воспитания. К примеру, по привычке остается вежливой даже в самой невыносимой ситуации, где об этикете можно было бы давно позабыть.
Высказывание Финнегана выглядит вполне убедительным, как и его перевод на жанровый диалект. От обыкновенных, но выкрученных до абсурда вещей становится не по себе: и от доброжелательности риелтора, и от криков подброшенного ребенка (пара не спешила заводить детей, но так принято), и от чистоты и порядка в доме. Прогноз режиссера неоптимистичен: выход едва ли возможен, но всегда можно взглянуть на заточение иначе. Мысль, может, излишне прозаичная, но точная в своей простоте: дом там, где ты, а уж тюрьма это или рай в шалаше — выбор каждого.
«Белый, белый день»: Дедушка, расскажи мне историю
Имя исландского режиссера Хлинюра Палмассона впервые громко прозвучало в 2017 году после его дебюта «Зимние братья». Фильм стал призером фестиваля в Локарно, и наличие наград позволило ему выйти в маленький, но международный прокат.
Вторая работа Палмассона «Белый, белый день» получилась куда более зрительской, чем дебют, и все равно назвать ее однозначно жанровой нельзя, несмотря на детективную завязку. Впрочем, в фильме размыты вообще любые границы — не только жанровые, сюжетные и стилистические. День смешивается с ночью, небо с землей, вода с камнями, шум с тишиной. Созвучие, переменчивость и переходность создают свою особенную материю, если вовсе не метафизику.
«В такие дни, когда кругом белым-бело и нет больше различий между землей и небом, мертвые могут говорить с нами, еще живущими», — гласит эпиграф фильма. Дедушка Ингимундур рассказывает страшную историю внучке Салке о мертвеце, восставшем из потревоженной могилы. Порой усопшие возвращаются в этот мир не только белесыми силуэтами за окном, скрипом половиц или шорохами за дверью. Одна мысль, воспоминание, случайная новость превращают сгусток неупокоенной энергии в явь. После смерти жены Ингимундур узнает, что та не была ему верна. В один момент ее дух восстает из могилы и начинает преследовать героя — не так буквально, как это обычно бывает в кино, а взяв его разум в тиски новой правды. Повседневность Ингимундура — строительство дома, семейные ужины, игры с внучкой, визиты к психологу и болтовня с коллегами-полицейскими в участке — теперь пронизана одной навязчиво пульсирующей в голове мыслью. Подняв из могилы сырой клубок грязных и спутанных ниток, Ингимундур пытается его распутать, но постепенно сам оказывается по локоть в земле.
Авторское фестивальное кино, еще и европейское, пугает не то что неприступностью, но флером избранности: неторопливый променад по белым пейзажам — будто экскурсия не для всех. Синефилы найдут и реверансы Тарковским, отцу и сыну. «Белый, белый день» — одновременно и рабочее название «Зеркала» (1974), и название стихотворения Тарковского-старшего (был и одноименный альбом полароидов). Палмассон пожимает плечами, говорит, что не знал. Но случайные совпадения не случайны — в обход частностей, экивоков и отсылок Палмассон чувствует главное — единение. Живые и мертвые, пронзительная красота сурового пейзажа, старость и молодость, выдумка и быль живут на экране в поэтическом и тревожном согласии. Авторский голос Палмассона звучит так же непривычно, как и исландский язык для русского зрителя: певучий и резкий — мелодия с гортанными хрипами. «Я мужчина, я отец, я дед, и я вдовец» — никакой вычурности, всего лишь немного поэзии и рифмы в самых простых и обычных вещах.
