«Высшее общество»: Нас больше нет, есть только черные дыры

Сегодня российская публика получила возможность отправиться в космос вместе с Робертом Паттинсоном и Жюльет Бинош. Чем это грозит тем, кто решится, — в нашей рецензии.

«Высшее общество» / High Life (2018)

Режиссер: Клер Дени
Сценарий: Клер Дени, Жан-Поль Фаржо, Джефф Кокс, Ник Лэйрд
Операторы: Йорик Ле Со, Томаш Наумюк
Продюсеры: Лоуренс Клерк, Оливер Дунги, Кристоф Фридель и другие
Дистрибьютор в России: «Русский Репортаж» (в прокате с 11 апреля)

Отдаленное будущее. На космическом корабле, неспешно плывущем к черной дыре, спрятана секс-комната. Обнаженная Жюльет Бинош, напрягая каждую мышцу, скачет на замысловатом снаряде — помеси гимнастического коня и гинекологического кресла с дилдо. Спустив пар, ее героиня наденет врачебный халат, расправит ведьминские космы и вернется к работе. Кроме нее на борту — горстка заключенных, на которых сначала поставили крест, а потом решили пустить на благие цели. Покопаются в черной дыре, помогут человечеству — и с чистой совестью вернутся на свободу. Разумеется, никто из них не рассчитывает на счастливый финал.

Клер Дени, суровый матриарх французского кино, начинала ассистенткой у Жака Риветта, Вима Вендерса и Джима Джармуша. Впрочем, сегодня эти детали все чаще припоминают в связи с не самыми удачными картинами Дени, скорее как забавные факты. А в знак уважения вспоминают, что она дебютировала в сорок лет и сыграла важную роль в становлении французского «нового экстремизма» («Что ни день, то неприятности», 2001). На протяжении карьеры постановщица препарировала маскулинность и феминность, постколониализм и другие важные современные темы.

Повествовательная манера Дени издевательски лаконична: нередко ее фильмы идеально укладываются в собственные синопсисы. Вояка, влюбленный в бусидо Французского иностранного легиона, идет на преступление из ревности к другому мужчине («Хорошая работа», 1999). Верный муж заворожен кровожадным вирусом, приравнивающим страсть к людоедству («Что ни день, то неприятности»). Пятидесятилетняя художница пытается найти вторую половину и продолжает верить картам Таро, несмотря на поломанный брак и толпы ухажеров («Впусти солнце», 2017).«Высшее общество» тоже примыкает к этому ряду и кажется кристально ясным фильмом: группа людей летит к черной дыре, а один из них (Роберт Паттинсон) против воли становится молодым отцом. Заключенные надеются что-то исправить, но большинство надежд рассыпается в прах. Так 70-летняя Клер Дени со звериной серьезностью экранизирует поговорку Раневской: «Жизнь — это затяжной прыжок из п***ы в могилу».

Однако стиль Дени — описывать который через аскетичность и тем более тактильность, вероятно, банально — делает из ернического афоризма экзистенциальный аттракцион. Камера Йорика ле Со («Выживут только любовники» (2014), «Персональный покупатель», 2016) и Томаша Наумюка («Гарет Джонс», 2019) фиксирует жизнь как умирание, как череду истлевающих мгновений, которые, улетучиваясь, оставляют лишь воспоминания. Простейший сюжет смонтирован из необтесанных обломков памяти, из ярких полузабытых вспышек, но точное время и детали биографий не проговариваются: появляющийся в эпизодах Ларс Айдингер может быть хоть Николаем II из «Матильды», похищенным пришельцами, а героиня Мии Гот, которую почему-то кличут толстожопой, — продолжать линию «Нимфоманки».

Внутри этой насупленной и вызывающей (то зевок, то вскрик, то усмешку) схематичности намечены все узловые точки фильмографии Дени. Вписанные в замкнутое пространство посреди бесконечного простора свободы (будь то необузданная Африка, французский городишко или целая, мать ее, вселенная) люди на ощупь исследует законы тела, социума, всевышнего; выясняют, что страсть — это насилие, наука — это насилие, деторождение — это насилие, жизнь — это насилие.

Другой аналог «Высшего общества» — брейгелевское полотно «Большие рыбы поедают малых». Спойлер: Симптоматично, что пожирает всех в итоге черная дыра — вероятно, самое большое из известных науке «существ» в мире вечного потребления и разрушения. И все же посреди формулы бесконечного насилия, тюремного эксперимента и войны всех против всех сохраняется надежда на нежность и взаимопонимание. Попутно проскакивают будто бы уже обязательные в современном кино цитаты из «Сталкера», «Зеркала» и «Cоляриса» (и, разумеется, «Космической одиссеи»), определяющие космос как территорию внутреннего монолога. И, несмотря на кровь, сперму и отчаяние, выводы в желтой полосе прощального света узнаваемы: человеку нужен человек — тот, кому можно спеть колыбельную или балладу на пороге аннигиляции.