«Солнцестояние»: Последнее лето детства

В прокат вышел один из самых ожидаемых фильмов ужасов года «Солнцестояние». Его написал и снял Ари Астер, режиссер прошлогодней «Реинкарнации». Разбираемся в том, как развивается авторский стиль в светлом хорроре о языческой общине.

«Солнцестояние» / Midsommar (2019)

Режиссер: Ари Астер
Сценарист: Ари Астер
Оператор: Павел Погоржельский
Продюсеры: Патрик Андерссон, Ларс Кнудсен, Тайлер Кампеллоне и другие
Дистрибьютор в России: «Вольга» (в прокате с 18 июля)

Дани Ардор (Флоренс Пью), переживающая трагическую гибель родственников и кризис отношений с молодым человеком (Джек Рейнор), напрашивается в совместную поездку с друзьями парня, чтобы перебороть депрессию и апатию. Путешествие, однако, далеко не курортное: четверо товарищей-антропологов планируют посетить шведскую общину, проводящую ежегодный фестиваль в честь летнего солнцестояния. На месте оказывается, что празднование — не нелепая реконструкция жутких обычаев предков, а настоящие обряды с жертвоприношениями, наркотическими трипами и безумными танцами.

Уже в «Реинкарнации» Ари Астер, кажется, нащупал зрительский нерв, игра на котором будет безотказно давать желаемый результат: ошарашивать и волновать публику. Полнометражный дебют выделялся пугающими абсурдными сценами, медленным повествованием и чуть ли не математически точным построением кадра, но здесь всего этого гораздо больше — благо материал позволяет.

Камерность дебюта пропала, теперь у Астера из декораций роскошные природные пейзажи и маленькая деревня языческой общины — настоящий рай для культурных антропологов. Эти локации, конечно, тоже довольно ограничены, но пространства здесь в разы больше, а значит, и больше возможностей нагнетать атмосферу потолстевшим каталогом пугающих образов. Отсюда, собственно, и вытекает одно из важнейших достоинств фильма: в нем очень утонченно и привлекательно изображен чуждый мир номинальных антагонистов.

Если в темной и небогатой на детали «Реинкарнации» режиссер с оператором пытались насытить картинку долгими многозначительными наездами камеры и кадрами-метафорами, то здесь обилие цвета, света и национальной эстетики (всякого рода языческие росписи и книги имеют реальные прототипы) почти решает проблему визуального повествования. У авторов в арсенале так много художественных средств, что каждый кадр обречен стать выверенной эталонной фотокарточкой.

Раскованность фильма проявляется не только в съемке. Эстетика безумного языческого быта позволяет Астеру задействовать больше жанровых элементов (как-никак снимает он дерзкий фолк-хоррор, а не параноидальное кино о родовом проклятии с фрейдистскими мотивами): головы раскалываются как орехи, людей бескомпромиссно расходуют во благо культа и на сцены секса не скупятся. Только надо понимать, что все это безумие грамотно подается порциями — по большей части дьявол здесь не в откровенных эпизодах, а в почти незаметных деталях быта. «Солнцестояние» циничнее и злее драматичной «Реинкарнации», хотя и говорит о тех же пресловутых личностных травмах.

Порой этот цинизм доходит до какой-то по-хорошему невыносимой степени абсурда. Комедия становится частью хоррора и наоборот. «Солнцестояние» это как раз то кино, в котором не совсем понятно, что делать: напрячься или смеяться. Жуткие языческие обряды неожиданно обретают налет фарса (прежде всего из-за реакции недалеких американцев, столкнувшихся с не вписывающейся в их представления культурой), а сами главные герои и их смерти обыграны довольно иронично, причем не в пользу жертв. Фильм напоминает «Плетеного человека» 2006 года — разница в том, что в «Солнцестоянии» авторы прекрасно осознают весь накал идиотизма и абсурдности.

Эти технические и сценарные решения ко всему прочему идеально встраиваются в центральную сюжетную арку бедной Дани, которая приезжает в Швецию в надежде забыться и вернуть любовь молодого человека. Именно ее искания становятся для Астера главным конфликтом, тем, ради чего существует вся история. Попытка девушки найти утешение у друзей и знакомых на родине или в путешествии не увенчивается успехом, она постоянно игнорируется как друзьями парня, так и самим Кристианом. Их индивидуальность и потребности слишком сильны, чтобы испытать эмпатию по отношению к девушке. Другое дело — язычники, консервативная община, готовая поддержать один обреченный крик сотней своих и решающая все частные проблемы понятным распределением ролей. Спойлер: Именно с потерей симпатии Дани к первой группе и связано стремительное развитие сюжета: чем дальше она уходит от западных ценностей, тем скорее погибают его представители, а символическое сожжение в финале — итог отречения от современной, как бы это ни звучало парадоксально, устаревшей и непрочной модели мира. Уж поверьте, Астер, который подверг сомнению институт семьи в «Реинкарнации», здесь заставит вас сомневаться и в других базовых установках нового мира.

Делает ли это «Солнцестояние» лучше дебюта? Речь здесь скорее не о прыжке выше головы и переосмыслении ранних приемов, а о поступательном медленном развитии. Нововведения второго фильма Астера, разумеется, удивительные и цепляющие, но все они (абсурдизм, композиция, проблематика и герои) вышли из скромной «Реинкарнации», а потому выглядят как выверенное развитие авторской мысли. Астер будто сформировал свои ключевые приемы и постепенно закручивает их как гайки, намечая идеальные пропорции для игры. Той самой игры на зрительском нерве, от которой он не откажется, даже если уйдет в другой жанр.