«Доктор Сон»: Дай мне мудрость отличить Кубрика от Флэнегана

В российский прокат вышел фильм «Доктор Сон», продолжающий историю знаменитого «Сияния». Сиквел снял Майк Флэнеган, и мы рассказываем, почему это кино лучше бы смотрелось в формате мини-сериала.

«Доктор Сон» / Doctor Sleep (2019)

Режиссер: Майк Флэнеган
Сценаристы: Майк Флэнеган по роману Стивена Кинга
Оператор: Майкл Фимоньяри
Продюсеры: Джон Берг, Тревор Мэйси и другие
Дистрибьютор в России: «Каро Премьер» (в прокате с 7 ноября)

После происшествия в отеле «Оверлук» в 1980 году Дэнни Торренс решил приглушить сияние — сначала детским молчанием, которое не могла расколдовать ни нервная мать, ни мультсериал про Багза Банни, а потом — алкоголем и наркотиками. Тогда же дух Дика Халлорана (Карл Ламби), его наставника-афроамериканца, рассказал, как заточить преследующих Дэнни призраков отеля (читай — прошлого), но это подарок на вырост. К 2011 году Торренс превратился в потрепанного мужчину под пятьдесят (Юэн Макгрегор), который устал от беспутной жизни и решил перестать косплеить отца. Для этого есть отличный повод: на связь с ним выходит чернокожая девочка Абра (Кайли Кёрран), чье сияние даже более мощное, чем у Дэнни в детстве, что не может не привлечь внимание «Истинного узла» — шайки долгоживущих изгоев, которые питаются сиянием как наркотой. Даже если кто-то сломанный не может стать целым, не дать сломить ближнего — в его силах.

«Доктор Сон» — экранизация вышедшего шесть лет назад романа Стивена Кинга, продолжающего историю «Сияния»; не сиквел кубриковского фильма, который одни считают лучшим хоррором всех времен, а другие — худшей из распиаренных экранизаций Кинга. Это именно киноверсия сиквела. Впрочем, без Стэнли Кубрика не обошлось: Майк Флэнеган, один из самых заметных хоррормейкеров последних лет, уже во второй сцене вставляет знаменитые кадры с велосипедным проездом маленького Дэнни по зловещему «Оверлуку». На использовании «Сияния» как хроники ужаса 1980-го он не остановится и будет его косплеить, используя отдаленно похожих на Джека Николсона и Шелли Дювал артистов (выглядит это довольно неловко — как переодевание в родительскую одежду).

Забегая вперед, лучше сразу отделить переломы от резаных ран, а Кинга, Кубрика и Флэнегана друг от друга. Как известно — спойлер сорокалетней давности, — в романе отель «Оверлук» торжественно сгорал, в то время как экранизация оставила этот дом скорби на скорбной земле невредимым, подперев его травмами американской истории (геноцид коренного населения, домашнее насилие и прочие грехи белого человека). Вероятно, Флэнеган мог бы и отмахнуться от наследия и снять фильм, который не пестрит декором кубриковской мысли, но использовать эти наработки оказалось выгодно не только маркетингово (спасибо, Стэнли, за эффектные постеры!), но и концептуально.

Имя Кубрика — синоним рационального, дотошного, невероятно рассудочного автора, чья щепетильность заставляет верить в самые безумные теории об авторском замысле. Этот режиссер уже несколько десятилетий как служит отцовской фигурой для американского кино, а критики ищут наследника среди новейших постановщиков большого стиля — от Пола Томаса Андерсона до Кристофера Нолана и далее. В другом углу ринга — Кинг, мастер ужаса, запойный многостраничник, который десятилетиями являл разбавленные мистикой на грани фантастики иррациональные ужасы и даже предсказания, которые скрывали социальные болячки и такие же рубцы истории, какие запечатлел в «Сиянии» Кубрик. Флэнеган снимает фильм, который, как подросший Дэнни Торренс, мечется между сверхрациональной, но токсичной отцовской фигурой (достаточно вспомнить, как Кубрик изводил Дювалл, чтобы она точно передала состояние героини) и жутковатой, но принимающей материнской — за которую отдувается Кинг с его страшными сказками для рассказа в темноте.

«Сияние» Кубрика здесь также в ДНК: оно напоминает о себе не только страшными флешбэками, но и узнаваемыми ситуациями и декорациями. В частности, во время собеседования Дэнни оказывается в точно таком же кабинете, в котором получал инструкции по «Оверлуку» его отец Джек Торренс. А семья Абры — современная версия Торренсов, где отец — изредка прикладывающийся к виски писатель, а мать — нервная женщина, опасающаяся дара дочери как проявления ментального недуга. Эта зажатость между двумя мифами, двумя взглядами на мир — пожалуй, самое интересное, что Флэнеган смог высечь из давнего конфликта не столько Кубрика и Кинга, сколько рационального и эмоционального понимания не только хоррора, но и жизни.

Внутри же этой конструкции разыгрывается другой сюжет — о преодолении травмы, которая одних загоняет глубоко в себя, как Дэнни Торренса, а других — как участников «Истинного узла» — толкает на путь человеконенавистничества и мести. Группа героев во главе с Рози-в-шляпе (Ребекка Фергюсон) — очевидная банда изгоев, которая состоит из исполина Флика (Карел Стрёйкен из «Твин Пикса» и «Семейки Аддамс»), коренного американца Ворона (Зан Маккларнон), реднека-увальня Барри-Толстяка (Роберт Лонгстрит) и пятнадцатилетней девочки Энди (Эмили Элин Линд), которая мстит за изнасилование всем мужчинам, выискивающим для знакомства несовершеннолетних особ. «Ненавижу мужчин», — выкрикивает она в одной из сцен, демонстрируя, как ненависть съедает душу, даже если ее источник — праведный гнев.

Однако все эти концептуальные построения, близкие к философии Кинга, но и не отрицающие изысканий Кубрика, растянуты на 150 минут. Флэнеган, режиссер виртуозного слэшера «Тишина» и сериального хита «Призраки дома на холме», все же не запойный баечник (как Кинг) и не насупленный мыслитель (как Кубрик). Его искусство — в хорошем смысле прикладное, из сферы исполнения. Потому «Тишина», вооруженная лаконичностью и вызывающими ограничениями (героиня — слабослышащая), работает методично, как серийный убийца, а «Игра Джералда» — тоже, кстати, экранизация Кинга — хороша именно слаженным сочетанием скромной истории и выверенной режиссуры. Трудности при работе с большим нарративом Флэнеган продемонстрировал в тепло принятых «Призраках дома на холме», где в течение десяти серий повторял, что призраки на самом деле не призраки, мучительно вытаскивал из каждого персонажа детскую травму, а также утомительно окольцовывал все это непростыми отношениями с отцовской и материнской фигурами. Отец волок бремя белого человека и философию «я все исправлю», а мать поддалась иррациональному страху и сошла с ума. Сериал не лишен проблесков режиссерской сноровки и по-настоящему изобретательных сцен, но его основная мысль и ее воплощение, как и в «Докторе Сне», не выглядят достаточной мотивацией для десятичасового наматывания страхов на кулак. Так и продолжение «Сияния» при ряде эффектных моментов (вроде жуткой копии городка, который построили в парке дети) то ли не может собрать себя в кулак, то ли, напротив, очень спешит, мысленно сожалея, что нет возможности описать этот бренный мир в формате мини-сериала. Зато после фильма можно спать и видеть сны, помня, что «Земля — это один большой хоспис на свежем воздухе».