«Вечная дочь»: киноэлегия о смертности и призраках прошлого

Тильда Суинтон способна на всё, в том числе сыграть двух главных героинь. Она доказывает это в триллере от всеми любимой студии А24 «Вечная дочь», а Наташа Анопа в своей рецензии рассказывает, чем этот фильм захватывает зрителя и что в нём можно найти кроме одной из самых талантливых актрис современности.

«Вечная дочь» / The Eternal Daughter (2022)

Режиссёр: Джоанна Хогг
Сценарист: Джоанна Хогг
Оператор: Эд Рутерфорд
Продюсеры: Эд Гвини, Джоанна Хогг, Эндрю Лоу, Эмма Нортон, Роуз Гарнетт, Эмер МакМахон, Мартин Скорсезе

Мать и дочь на несколько дней приезжают в старинный особняк, который некогда принадлежал их семье, а ныне превратился в отель. Это путешествие предназначается Розалинд в качестве подарка от её дочери Джули.

Джули хочет не просто порадовать мать, но и узнать побольше о её прошлом и написать сценарий к фильму, главной героиней которого будет сама Розалинд.

Дом в лице администраторши встречает их если не враждебно, то неприветливо.

Ночи закольцовываются, а дни сулят зудящую тревогу.

В этой тревоге таятся все надежды и сожаления относительно того, что уже случилось или чему случиться уже никогда не суждено.

Нахлынувшие воспоминания Розалинд напоминают сквозняк. Сценарий Джули никак не складывается в единое целое: всегда чего-то не хватает, потому что Джули по-настоящему не знает собственную мать.

Розалинд — будто карта, которую Джули стремится изучить, но не понимает, как по ней ориентироваться.

Завтраки, прогулки, прохладные разговоры и диктофонные записи не дают ответов, а лишь парят в воздухе беспорядочно разбросанными обрывками. У этих обрывков закругленные края, словно их вырезали долго, трепетно и прилежно. И оттого они ещё меньше стали похожи на пазлы.

Диалоги дробятся на обособленные монологи, в которых режиссёрка Джоанна Хогг маскирует горькие мысли о смертности и сепарации.

Единение оборачивается слиянием, а прощание — исповедью, которую тут же поглощает воронка времени.

Вредная администраторша покидает отель каждую ночь, оставляя постояльцев наедине друг с другом. Казалось бы, дом на короткое время должен обрести преданность своим кровным владельцам.

Но он холоден и насторожен. Джули бродит по ночным коридорам, пропадает в тумане, теряет в нём свою собаку, находит её — но не собственный покой.

Именно размышления о смертности и потере подтолкнули Джоанну Хогг к стилизации «Вечной дочери» под готическую историю о призраках. Несколько идей для вдохновения ей подкинул режиссёр Мартин Скорсезе, посоветовав обратиться скорее к литературе, нежели к кино, и в частности, к рассказу «Они» Редьярда Киплинга.

И хотя Хогг утверждает, что «Вечная дочь» не образует трилогию вместе с «Сувениром» и «Сувениром: часть II», зритель, интуитивно следуя мыслительным тропам, всё равно увидит здесь своеобразный триптих.

Обе роли в фильме исполняет Тильда Суинтон, и её актерская игра натягивает дребезжащую нить между образами матери и дочери.

«Вечная дочь» не ставит себе целью напугать зрителя, а лишь ищет катарсиса, прорываясь через темную ночь к мутному рассвету. Это даже не столько высказывание, сколько рассуждение режиссёрки — интимное и осторожное. Хогг долгое время вынашивала сценарий, не решаясь претворить его в жизнь при жизни матери, боясь её оценки или осуждения, но жизнь полна грустных парадоксов, потому что мать Хогг покинула этот мир на этапе постпродакшена картины.

Таким образом «Вечная дочь» невольно превратилась из завершающей части трилогии в мета-киновселенную Джоанны Хогг, увековеченную на киноплёнке.

Семейные узы являют собой тропы, которые никогда не зарастают, кто бы по ним ни ходил — живой или мертвый.

И не стоит бояться призраков, ведь мы состоим из них.