«В объятиях лжи»: Бесноватые танцы пианистки

В прокате идет стартовавший на фестивале в Торонто фильм «В объятиях лжи» от режиссера «Интервью с вампиром» (1994) Нила Джордана. На этот раз кино вдохновлено «Отвращением» (1965) Романа Полански. Разбираемся, кто в этой истории монстр.

«В объятиях лжи» / Greta (2018)

Режиссер: Нил Джордан
Сценарий: Рэй Райт и Нил Джордан
Оператор: Шеймас МакГарви
Продюсеры: Лоуренс Бендер, Джеймс Флинн, Сидни Киммел и другие
Дистрибьютор в России: «Вольга» (в прокате с 21 марта)

Тихоня Фрэнсис (Хлоя Грейс Морец) работает официанткой и живет с подружкой-тусовщицей (Майка Монро) в роскошной квартире на Манхэттене. Замечая забытую в вагоне метро сумку, она решает лично вернуть ее владелице. Грета (Изабель Юппер), одинокая пианистка с французским акцентом, очаровывает девушку с порога. Незнакомка скучает по дочери-студентке, Фрэнсис еще не отошла от смерти матери, так что схожие тревоги быстро сближают взрослую женщину и юную сироту. Но одним уютным вечером Фрэнсис находит у Греты дюжину одинаковых сумок, на каждой из которых наклеен стикер с женским именем и номером телефона. Оторопевшая Фрэнсис вовремя уносит ноги, но Грета выслеживает жертв не хуже, чем заманивает к себе в дом.

Нил Джордан уже много раз сочетал тему губительной привязанности к родственникам, друзьям или новым знакомым и мистические мотивы. В ранней сказке «В компании волков» (1984), эксцентричной кровавой версии «Красной шапочки», девочка-подросток боялась короткой тропинки из-за запретов консервативной бабушки и совсем не грустила, когда розовощекий волк отгрыз той голову. Рыжий хулиган из «Мальчика и мясника» (1997) закатывал глаза на явления Девы Марии, но сильно страдал из-за предательства друга и смерти родителей. У этих гротескных фильмов Джордана мало общего с его главным хитом «Интервью с вампиром» (1994), в котором мистика и мотив губительной привязанности к близким спаяны приторным раствором. Через две тональности — гротескную и сентиментальную — можно рассмотреть все (около)мистические фильмы Джордана. На первый полюс сразу просится монтипайтоновский «Мальчик и мясник», на другой — пересахаренная псевдосказка «Ундина» (2009).

В «В объятиях лжи» Джордан сплетает гротеск и сентиментальность так, чтобы история не развивалась только на один из ладов. Звуковые метафоры здесь особенно кстати: муж Греты играл на церковном органе, а сама она — пианистка, маниакально влюбленная в Листа и Баха. Мотив одержимости классической музыкой подсвечивает центральный конфликт — грань между насилием и заботой, любовью и преследованием. Фрэнсис совсем не разбирается в музыке и предсказуемо пленяется грозным авторитетом, который увещевает мелодичным иностранным акцентом. На чувствах девушки Грета играет не хуже, чем на фортепиано, и к финалу соединяет два любимых дела: учит Фрэнсис играть на инструменте и хлещет ее трясущиеся руки указкой.

Но как ровная драма перетекает в гротескное фрик-шоу и обратно, так и Грета с Фрэнсис то и дело меняются ролями. Когда персонаж Морец отказывает Грете, та превращается в капризного ребенка: всюду таскается за своей жертвой, переворачивает стол в ресторане и плюется жвачкой. Фрэнсис же обращается в полицию, пытаясь решить проблему «по-взрослому», при этом оставаясь маленькой девочкой и не теряя сочувствия к тирану. Эту раздвоенность сознаний Фрэнсис и Греты режиссер постепенно вытаскивает на сюжетный план — и вот уже схлопывающиеся стены, закольцованные галлюцинации, прямое насилие и бесноватые танцы (сольный концерт Юппер). Скоро выясняется, что дочь пианистки не уезжала в Парижскую консерваторию, а собаку, которую они с Фрэнсис взяли в приюте, Грета задумала отравить молоком (!) со снотворным.

То, что Джордан и Рэй Райт, с которым он писал сценарий, уточнили образ сталкера (маниакальный мужчина заменен на пожилую истерическую мать), сильно оживило жанровую рамку фильма. Очевидно, что авторы на это рассчитывали, потому что сталкер — не единственное вывернутое наизнанку клише. После того как Фрэнсис находит сумки, она без проблем сбегает из дома Греты, хотя поначалу сцена строится с прицелом на победу монстра. В другом эпизоде запуганная Морец крадется по темной квартире, резко заглядывает за угол и, никого там не найдя, выдыхает. По логике жанра ровно здесь монстр должен прыгнуть на расслабившегося персонажа, но Джордан игриво надламывает прием. Наконец, главная встряска жанровых условностей — это персонаж Майки Монро. Мало того что подружка Фрэнсис так же невообразимо выживает в сцене преследования, так еще и из обреченной на смерть блондинки-сайдкика ее внезапно превращают в ключевого персонажа. Монро играет друга-реалиста, который не давит авторитетом, а предлагает равные отношения. Она первая, кого хочет устранить навязчивая мамаша Грета, — и вот оглядывающаяся Монро бежит от взрослой преследовательницы вдоль узкой подземки, как удирала от зловещей старухи по больничному коридору в «Оно» (It Follows, 2014).

Несмотря на то что в психопатке Грете нет никакой мистики, она прописана и сыграна именно как монстр из темного коридора или ведьма из чащи. Ее старомодный дом в удаленном районе Нью-Йорка стоит в конце длинного переулка и по ходу сюжета становится все более пряничным. Фрэнсис, сказочная простушка с беспомощным отцом вроде родителя Золушки, страдает от мачехи (или ведьмы-людоедки), а фея (или Гретель) в исполнении Монро пытается спасти доверчивую Фрэнсис. Ее сказочная простота срифмована Джорданом с образом чистой наивной Америки, атакуемой «европейским монстром». К финалу режиссер рушит последнюю иллюзию родства Греты и Фрэнсис — созвучие между именем девушки и обожаемой родиной Греты. Выясняется, что женщина перебралась в Нью-Йорк не из Франции, а из Венгрии — на минуточку, одной из самых авторитарных стран современной Европы. Более того, Грета давным-давно просрочила визу и живет в США нелегально. Так что полусказочный хоррор здесь тесно связан с консервативными страхами перед мигрантами — втирающимися в доверие чужаками-обманщиками. Но здесь эта связь хотя бы не приторная.