«Домашний режим»: Цифры и тела

На фестивале авторских хорроров «Дикие ночи» арт-объединение CoolConnections покажет чешский боди-хоррор «Домашний режим», собравший несколько наград на прошлогоднем жанровом смотре в Ситжесе. Разбираем, как в истории о странной паре, пустой комнате и палатке отобразился дух времени.

«Домашний режим» / Domestik / Domestique (2018)

Режиссер: Адам Седлак
Сценарист: Адам Седлак
Оператор: Душан Хусар
Продюсеры: Якуб Ира и Иван Остроховский

Курить — здоровью вредить. Куда круче поддерживать тело в тонусе, изнуряя мышцы и расщепляя лишние граммы жира. Философия современного человека может быть сформулирована подобным образом. Нельзя — переедать, выпивать лишнего, употреблять вещества. Можно — быть красивым и атлетичным, рассчитывать жизнь вплоть до каждой мелочи. Эти тщетные попытки убежать от смерти могут напугать критично настроенных людей не меньше, чем фотографии пересушенных до безобразия качков.

«Домашний режим» — история по мотивам этих современных норм. Велогонщик Роман (Иржи Конвалинка) с утра до ночи крутит педали на домашнем тренажере, никогда не напивается и ведет до безобразия скучный образ жизни. Его одержимость — быть максимально производительным. С крестом на стене соседствуют полки с кучей трофеев — молится велогонщик, понятное дело, скорее спортивным божествам. Минималистичное тату на лопатке — пять олимпийских колец.

Обcессивно-компульсивный образ жизни, впрочем, ведет и партнерша Романа — школьная учительница Шарлотта (Тереза Хофова). Она пытается забеременеть, тщательно фиксируя половые акты и замеряя генитальную температуру, так что секс из чего-то романтического и чувственного превращается в бесконечную таблицу. Шарлотта одержима своей фертильностью, поэтому отношения накаляются до предела, когда Роман заказывает домой экспериментальную кислородную палатку. Чудо-агрегат накрывает их ложе и даже ночью заставляет человеческий организм не простаивать без дела. Две одержимости встречают друг друга, так что ничего хорошего ждать не приходится.

Дебютный фильм чешского режиссера Адама Седлака редко выбирается за пределы квартиры молодоженов: камера бороздит минималистичные интерьеры, превращая со вкусом декорированное домашнее пространство в рассадник неврозов. На первый взгляд, сюжет этого клаустрофобного хоррора выглядит как критика современного образа жизни. ЗОЖ превратился в фашистский кодекс, поэтому его абсурд однозначно стоит высмеять при помощи гиперболизированных образов новых фанатиков. На деле же «Домашний режим» копает глубже: спорт и желание завести ребенка можно легко заменить на другие обсессии (хотя это обесценило бы актуальность работы Седлака). Роман и Шарлотта живут вместе уже четыре года: мы ничего не знаем об их предшествующей жизни, но очевидно, что их брачная повозка трещит по швам и вот-вот стремительно разлетится.

Их одержимости только на первый взгляд могут показаться зрителю схожими: да, поначалу интересы супругов совпадают, но затем каждый из них начинает преследовать сугубо эгоистические цели, низводя собственный и партнерский организмы до уровня машины. Человек-победитель, венец природы и средоточие мускул и рефлексов. Человек-инкубатор, предназначенный для копирования себе подобных.

«Домашний режим» со своим неторопливым хроникерством (пожалуй, это один из идеальных образцов слоубёрнера) может дать фору многим современным боди-хоррорам. Диссоциативный саундтрек, тусклые интерьеры, череда однообразных дней и ночей в ожидании будущих трансформаций. Бескомпромиссный хронометраж (почти два часа) может отпугнуть торопливых зрителей, но Седлак мастерски рассчитывает длительность каждой сцены, отмеряя ей ровно столько, сколько нужно.

Искусственные механизмы поначалу кажутся искусителями, порождениями современного прогресса, но айфон, воздушная палатка и фитнес-трекер отходят на второй план, уступая место дедовским методам повышения продуктивности (диковатое переливание крови при помощи сомнительного врача-алкоголика). В конечном счете Роман и Шарлотта превращают свои тела в функции — и чем меньше в них человеческого, тем больше они пугают.

Боди-хоррор никогда не был всего лишь попыткой вообразить, как человеческие организмы могут трансформироваться в нечто уродливое и бесформенное. Телесность фильма ужасов как бы отменяет границы между прекрасным и безобразным, стирает ось координат, удаляет размеченные классической эстетикой территории. Дэвид Кроненберг в своих лучших фильмах пугает именно тем, что показывает функционирующее тело как органический механизм. Дебют Седлака развивает эти идеи, применяя их к новым реалиям. Этот ироничный взгляд режиссера на пространство, в котором останавливается жизнь человека как субъекта и начинается объективная история машины.