«Дэвид Линч. Жизнь в искусстве»: Говорящая голова-ластик

На небольшом количестве экранов в России выходит документальный фильм о Дэвиде Линче — режиссере, художнике, музыканте, фотографе. Мимо этого события RussoRosso, питающий известную слабость к характерным для творчества Линча сюрреализму и абсурду, пройти не мог.

«Дэвид Линч: Жизнь в искусстве» / David Lynch: The Art Life (2016)

Режиссеры: Джон Нгуйен, Рик Барнс, Оливия Неергаард-Холм
Оператор: Джейсон С.
Продюсеры: Джон Нгуйен, Джейсон С., Сабрина Сазерленд и другие
Дистрибьютор в России: «Артхаус» (в прокате с 13 апреля)

Полуподвальное помещение с красной лампой и окнами в ночь. Белоснежный растрепанный кок, черное пальто, красиво расписанное морщинами лицо. Дэвид Линч садится перед микрофоном, вальяжно закуривает, сочно, насколько передает аппаратура, затягивается. Следующие 90 минут он будет травить байки, пересыпая их фактами биографии и мгновениями рефлексии. Места разговора тоже будут меняться: задний двор, мастерская, прачечная. Если художника можно поймать на его территории, не грех чуть-чуть поиграть в «Пока все дома» (хотя за «всех» отдувается в эпизоде младшая дочь режиссера Лула Богиня, которой и посвящен фильм). Как только настанет время говорить про кино, лента закончится: «Жизнь в искусстве» не про Линча-режиссера — она про Линча-художника в самом широком смысле.

Обаяние art life — жизни художника, связанной с длительным времяпрепровождением в мастерской, — Линч оценил еще в старших классах. Правда, пришлось доказывать родителям, что там он действительно работает с утра до ночи, презирая сыновнюю обязанность раннего возвращения, — из-за творческого импульса и увлечения Оскаром Кокошкой. Покончив со школой, Линч с приятелем — будущим художником-постановщиком и режиссером Джеком Фиском — отправились в Зальцбург, чтобы учиться живописи у прославленного художника, но Кокошка как раз завязал с преподаванием. Вот они, радостные, стоят на фото: Дэвид — в дурацкой шляпе, типичный турист. Вояж продлился не задуманные два-три месяца, а 15 суток, но Линч, кажется, мчался по жизни не хуже, чем Фред Мэдисон по шоссе в никуда. Иногда останавливался на заправках или съезжал в кювет, но всегда возвращался — на характере или благодаря помощи родителей, а то и старших товарищей-художников. Думается, в лоно мастерской его манил и дар видеть мир как прекрасный ночной кошмар.

Эти экзистенциальные мурашки приковывают внимание к каждой сцене каждого линчевского фильма. Это шум миксера с того света тревожно пульсирует, накатывает и разливается в его музыке, которой аранжирована и «Жизнь в искусстве» (за 15 лет Линч поучаствовал в записи нескольких альбомов и EP c Кристой Белл и другими музыкантами). Это раз увиденное в детстве, пробежав по трубкам и колбам его фантазии, не оскопленной родителями или школой, превращается в мрачные картины в духе Фрэнсиса Бэкона; иногда — как если бы тот занимался гейм-дизайном для The Neverhood.

Детство, разумеется, всему голова. Вот, например, маленький Дэвид вспоминает, как встретил очень высокую женщину в разорванном платье и с окровавленными губами; на экране — вдохновленная этим эпизодом картина. В фильме Джона Нгуйена, Рика Барнса и Оливии Неергаард-Холм совсем мало про кино, но оно неизменно проступает сквозь сцены линчевской биографии, через фото из домашнего архива, через фактуру очередной картины. Трио создателей прекрасно понимает, что большинство людей в кинозале принесет фильмографию Линча у себя в голове — и эти параллели проведет. Рассказывать о нем как о режиссере — неблагодарное занятие, в книгах и интервью он сам с этим справляется неважно. А снять документальный фильм о глубоком сне, который снится Линчу уже полвека, не впадая ни в поверхностность дайджеста, ни в педантичное занудство образовательной программы, очень непросто.

«Жизнь в искусстве», несмотря на выигрышного спикера, просто-напросто увлекательное кино, очень находчиво снятое и смонтированное. В нем присутствует нерв, легкое потустороннее дыхание, свойственное фильмам Линча, а нужной медитативности оно достигает благодаря размеренной интонации режиссера. Глубоким голосом с легкой как будто обидцей он вспоминает и вспоминает. Удивительное единение формы и персонажа, заслуживающее чашки чертовски хорошего кофе.